Вопрос прозвучал с противоположной стороны улицы. Мы с Джеффри одновременно подняли глаза. По соседскому двору под свет уличного фонаря шагали Кен Капур и четверо его друзей.
– Привет, Кен, – сказал Джеффри.
Кен улыбнулся нам. Он был девятиклассником, как и Джейк, одним из тех парней, которые носили «рэйбэны» по ночам, но это не страшно, потому что он так делал не для того, чтобы выпендриться. Просто он уж очень любил свои «рэйбэны». Кроме того, смеяться над Кеном Капуром себе дороже. Оно того не стоило. Штанины джинсов у него всегда были подвернуты, он носил ярко-красные «конверсы» и фланелевые рубашки с закатанными до локтей рукавами. Когда Кен назвал нас голубками, он не имел в виду ничего особенного – просто всегда так выражался.
Кен был из тех, о ком все мечтали. Мечтали либо встречаться с ним, либо дружить, либо быть им, потому что он был выше всего этого. Он не был одним из нас. Не был одним из них. Он знал, кто он, и никому не дал бы это у него отнять. Отсюда, из потока, казалось, что он уже знает путь к морю и просто наслаждается путешествием. Я была неравнодушна к Кену. Все были неравнодушны к Кену.
– Кошатница, это ты? – Кен остановился, пальцем опустил свои «рэйбэны» и посмотрел поверх линз. – Не знал, что ты рыщешь в этих краях.
– Да вот, на вечеринку позвали. – Я махнула рукой в сторону дома.
Кен захрипел и схватился за свои блестящие черные волосы, делая вид, что умирает.
– О, футболисты! Вечеринки! Восхитительные серые будни старшей школы!
Его друзья захихикали.
– Не знаю, как ты справляешься, Джефферсон, – обратился Кен к Джеффри, потягиваясь. – Твой брат – тот еще фрукт.
Джеффри пожал плечами:
– А вы чем заняты?
Кен щелкнул пальцами, и один из его друзей снял с плеча черную сумку, а другой достал оттуда большую шляпу в форме куска сыра. Кен нахлобучил ее себе на голову.
– Ночь шалостей, – сказал Кен.
– В сырных шляпах шалите? – спросила я.
Друзья Кена рассмеялись.
– Если не признаёшь просторов для шалостей, которые открывает сырная шляпа, – сказал Кен, – тебе не понять.
– Мы заморочим голову маме Райана Ланкастера и убедим ее, что она выиграла пожизненный запас сыра, – сказал один из друзей Кена.
– Черт возьми, Тод, – сказал Кен.
– Извини, – спохватился Тод.
– Вы уверены? – спросил Джеффри. – Разве его мама, ну, не больна?
Кен пожал плечами:
– Думаю, ты точно узнаешь, если весь район сгорит, да, Джефферсон? В любом случае послеживать надо за Райаном – это же у него стремный канал на ютубе, где он всякое-разное поджигает. Ну, слушай, удачи тебе с братом. Передай, что я надеюсь, ему не будет слишком больно, когда старшеклассники глаз ему на жопу натянут и моргать заставят.
Кен и его друзья двинулись дальше, покатываясь со смеху.
Меня не удивляло, что некоторые недолюбливают Джейка. Его знали все и либо любили, либо ненавидели, а бывали и такие, кто, наверное, и любил, и ненавидел. Удивляло меня, что его ненавидел Кен Капур, – мне казалось, Кена ничьи поступки не волновали настолько, чтобы кого-то возненавидеть.
– Я рад, что Джейк перешел в старшую школу, – сказал Джеффри, когда Кен и остальные удалились и больше не могли нас услышать. – Но, странное дело, мне от этого даже немного грустно.
– Почему? – спросила я.
– Потому что мы братья, – сказал Джеффри. – В детстве папа нам говорил, что мы друг без друга, как без правой руки. Я знаю, что он тупой, но без него мне одиноко.
