Он зачерпнул обжигающего варева, отправил ложку в рот. Вкусно! Непонятно из чего – вроде бы и зерна пшеницы, и кусочки сушеного, размокшего теперь мяса, и селедка, и морковь с репой, не говоря уже о травах, – но вкусно ведь! Или после тяжелой работы любая бурда покажется объедением? «Да нет, – думал Вратко, уписывая творение Сигурда за обе щеки, – умеет старик готовить, из ничего может обед сотворить. Молодец!»
Вокруг викинги сосредоточенно шаркали ложками по деревянным мискам. Ели молча, уважая работу кашевара. Да и проголодались все, работая веслами.
Когда хирдманы наелись, выбили днище бочонку пива.
Олаф горько вздохнул и отвернулся.
– Не вздыхай, не вздыхай! – подмигнул Сигурд. – Год пройдет быстро. Ты и не заметишь…
– Эх! – Здоровяк взмахнул лопатообразной ладонью. Понурился под дружный смех викингов.
– Хродгейр! – донесся громкий голос воина, стоявшего на страже за пределами освещенного круга – об осторожности не забывали даже не из-за близости датчан, а просто потому, что пренебрегающий возможной опасностью – наполовину стал добычей.
– Слушаю! – откликнулся скальд.
– К тебе идет Лосси Точильный Камень!
Хродгейр, Сигурд и Вратко переглянулись. Вот оно. Дождались. И неизвестно, с какими требованиями пожаловал вождь датчан. Может быть, конечно, просто поговорить о погоде, о везении и невезении, а может…
– Я рад видеть Лосси Точильного Камня у моего костра! – громко проговорил Черный Скальд.
– Хорошо, если так, – сварливо проговорил датский викинг, вступая в круг света.
Вратко получил возможность рассмотреть вольного хевдинга поближе. На борту «Жрущего ветер» он казался маленьким и коренастым, лохматым и взъерошенным. Вблизи Лосси походил на гриб-боровик. Малорослый – пожалуй, пониже Вратко, но крепко сбитый – мускулы груди и плеч натягивали вороненую кольчугу. Волосы он пригладил, и каштановая с проседью грива ниспадала до середины спины, а борода, похожая на круглую лопату, которой хозяйки вытягивают хлеб из печи, непослушно топорщилась. Над редкими усами торчал курносый нос, сизоватый и с прожилками, выдающими сильную тягу к браге и пиву, а маленькие глаза прятались между кустистыми бровями и набрякшими синевой мешками. На плече Лосси лежал топор на длинной рукояти. Топор на загляденье – длинное прямое лезвие, оковка топорища, граненый шип на обухе.
– Поздорову тебе, Лосси, – вежливо приветствовал его Черный Скальд.
– И тебе доброго здравия, Хродгейр.
Датчанин едва заметно поклонился, выказывая почтение хозяину – ведь у костра норвежцев он гость.
– Не хочешь ли отведать нашего скромного ужина? – продолжал Хродгейр.
– Благодарю. Я верю, что старый Сигурд мастерством не уступает Андхримниру.[29] Но мои люди готовят пищу. Я надеюсь поужинать с ними, как подобает вождю.
– Трудно возразить, – кивнул скальд. – Я знаю, Лосси-датчанин всегда поступает по справедливости.
– Стараюсь, – с ноткой довольства в голосе ответил Точильный Камень. – И я очень люблю, когда и другие поступают по справедливости, по закону, по правде.
– И здесь мне трудно возразить. Слова истинного вождя, водителя сотен.
– Значат ли твои слова, что ты тоже намерен поступать по справедливости?
– Конечно! Мне даже обидно слышать твои слова. Когда я поступал иначе?
– Сегодня.
– Лосси. – Скальд нахмурился. – Неужели ты хочешь обидеть меня или, мне боязно даже предположить это, оскорбить?
– Я не хочу никого оскорблять, – повел плечами датчанин. – Я не желаю изъясняться намеками. Я привык говорить прямо. Так же, как и разрубать топором вражьи шлемы. Сегодня, когда победа была уже в наших руках, ты прочел заклинание. Наши весла сломались. Мы проиграли. «Слейпнир» занял место, по праву принадлежащее «Жрущему ветер». Мы лишились шести весел из двадцати. Чем я должен заменить весла? Почему мои люди мокрые и злые, а твои довольные и сухие? Где здесь справедливость, о которой ты толковал, Хродгейр Черный Скальд?
