Дружинники Хродгейра смотрели друг на друга вконец ошалелыми глазами. Даже в неровном свете костра их лица выглядели побледневшими. Вряд ли этих матерых воинов испугал бы обычный бред ополоумевшей старухи. Нет, тут дело в другом. Уж не зачаровала ли их всех хозяйка фьорда?
Кстати, где она?
Вратко заморгал, думая, что глаза подводят его.
Но нет…
Старуха в самом деле исчезла.
Будто и не было ее никогда.
– Сдается мне, это была сама Хель[32]… – оторопело пробормотал Сигурд.
– Хель она или не Хель, – отозвался Гуннар, – но мне хочется убраться отсюда подальше.
– Не люблю всякую нечисть, – поежился Олаф. – Любую, в какие бы одежды она ни рядилась.
Хродгейр молчал. Меж бровями скальда пролегли глубокие складки.
– И мне будут говорить, что висой нельзя околдовать… – почти презрительно бросил Лосси, подхватил на плечо топор и, развернувшись на пятках, решительно зашагал прочь.
Вратко долго смотрел ему вслед. Мысли парня путались. Неужели взаправду срифмованные умелым мастером строки обладают силой, непостижимой человеческим разумом? А если и неумелым, но изначально, от рождения, отмеченным провидением или богами? Как же тогда быть? Держать рот на замке? Или, напротив, развивать мастерство и попытаться направить его в мирное русло. Ведь слово калечит, но слово же и лечит.
Его размышления прервал голос Черного Скальда.
– Всем спать! – приказал вождь. – Выставить охрану! Завтра с рассветом мы уплываем отсюда. Клянусь молотом Тора, никакой шторм не помешает мне.
Вот и все. И ни слова о том чуде, свидетелями которого они были.
Викинги не ослушались вождя, расходились спать молча, без обычных шуток-прибауток. Даже пива не допили. Далеко на юге, над серой гладью Варяжского моря, грохотала гроза.
«Это хорошо, – подумал Вратко. – Где гремит гром и блещет молния, нет места нечистой силе. Ни их Тор, ни наш Перун не допустят». И все же перед сном новгородец решил помолиться христианскому Богу, попросить заступничества у Девы Марии и сына Божьего Иисуса Христа. Не помешает.
Над Оркнейскими островами нависал плотный туман.
Он клубился словно серая, поношенная овчина, дыбился над холмами, расползался по морю.
– Правь на Лошадиный остров![33] – приказал Хродгейр кормщику, но Вратко почему-то показалось, что заросшему бородой до самых глаз кормщику не стоит указывать, куда нужно плыть. Иначе откуда он знал, что нужно забирать севернее, оставляя землю по левому борту?
После пережитых неприятных мгновений во фьорде Жадного Хевдинга словен ждал от морского путешествия одних неприятностей. Но Бог миловал. Причем который из богов – Вратко так и не понял. Может быть, викингам помогал их Ньёрд, а его хранил Иисус Христос, которому он горячо молился ночью во время грозы. Все может быть…
Они ушли из залива, как и поклялся Хродгейр, на рассвете.
Датчане направили свой дреки в открытое море еще раньше. Затемно. Да они и ночевали на нем, как рассказал сходивший на разведку Асмунд. Только поесть сварили на берегу.
Правда, перед расставанием фьорд подкинул еще одну загадку, разгадать которую никто из норвежцев не сумел. Не смог и Вратко, хотя и думал о ней много дней, когда не учился складывать висы с Хродгейром или управляться с мечом под надзором седого Сигурда. Кстати, первое искусство давалось новгородцу довольно неплохо – должно быть, сказалось знание северного языка, который он хорошо выучил еще на Руси, а теперь не уставал совершенствовать. А вот с оружием выходило гораздо хуже, несмотря на все усилия Сигурда, на подсказки Олафа, Асмунда, Гуннара, прочих викингов и самого Черного Скальда. Как заметил старик, вытирая пот со лба после долгого урока, ноги себе Подарок Ньёрда уже не отрубит, но выходить на поединок даже против самого неумелого дружинника ему еще рановато.
