Воронцов. Книга 2 - страница 3

». Город обнесли второй заградительной цепью из солдат батальона Минского и Виленского егерских полков, было выставлено более 110 постов. Закрыты были все питейные заведения, погреба, продажа хлебных изделий была под особым контролем. Деньги передавались через тарелку, наполненную разбавленным уксусом. Специальном распоряжением Воронцова было оговорено «что сокрытие больных ни к чему не послужит, ибо раньше илипозже больной заразою умрёт, и тогда поневоле должно будет о том объявить; между тем через это самое увеличится опасность для всех живущих с ним». В одном из районов города после различных жестких мер карантина удалось остановить распространение болезни при этом все вещи жителей окуривались горящей серой и закладывались на несколько часов в уксусную воду и затем проветривались. Это помогло устранить передачу заразы через одежду. Чумным кварталом в городе заведовал штаб-лекарь Моисей Григорьевич Черников. Дивизионным доктором был Герасим Семёнович Мещерский. Полицмейстером назначен полковник Станислав Тимофеевич Василевский. Всей канцелярией правил Михаил Иванович Лекс. Военными чиновниками по особым поручениям у губернатора были полковники: уланского полка Отто Пфейлицер-Франк, егерского полка Виктор Фролов-Багреев, московского полка Василий Русанов. Среди гражданских лиц в канцелярии были действительные статские советники: Александр Казначеев, Дмитрий Башмаков, Иван Бларамберг, Павел Марини, Алексей Левшин и другие. Все эти люди помогли Михаилу Семёновичу Воронцову остановить эпидемию чумы до конца года в городе Одесса. В ноябре там произошло довольно сильное землетрясение продолжавшееся несколько минут и некоторые дома дали трещины в стенах.

Пока Воронцов занимался эпидемией, в Крыму во всю идёт обустройство территории вокруг строящегося дворца. Директор Никитского сада Николай Андреевич Гартвис писал ему: «Я только что получил от садовника Вагнера из Риги извещение о том, что в конце мая прибыли новые сорта камелий из заведения Лоддижиса из Хакней возле Лондона, очень хорошей сохранности, его цена за растение от 20 до 30 рублей (цена Лоддижиса на месте 15 шиллингов). Я тотчас написал Вагнеру, чтобы он проставил сумму для Вашего сиятельства за шесть камелий и две магнолии и несколько других вечнозеленых кустарников, которых у нас еще нет. Все это прибудет в августе или в сентябре. Я позабочусь о их перезимовке в Никите, в оранжерее для того, чтобы в апреле или мае высадить в Алупке». Первые розы отечественной селекции, выведенные Николаем Гартвисом, названные «Алупка» и «Графиня Элизабет Воронцова», были высажены в Воронцовском парке. Чуть позже княгиня Анна Сергеевна Голицына, купившая земли в Кореизе и по его предложению завела там большие плантации винограда. Она писала Воронцову: «…сейчас я должна Вам сообщить, месье граф, что мы были в Алупке. Я, мадам Бергхейм и мадемуазель Маурер <…>. Славный Герасим нас встретил с радостью и тут же приготовил завтрак. Затем мы присоединились к Кебаху <…>, обошли верхний сад, все осмотрев и все проверив, уставая восхищаться <…> Мой дорогой граф, я не нашла ничего похожего, что было при Ревильоти <…>.

Алупка 1829 года. Гравюра худ. Карла Кюгельхена.

Кебах английский сад перекрыл дорогами <…>. Он посадил 6000 декоративных деревьев на побережье, питомник и 5000 гранатовых деревьев, и все обрисовано как нельзя более совершенно, со вкусом и простотой. Алупка уникальна. Ни один государь не обладает ничем приблизительно подобным <…>, и Кебах рождён, чтобы быть садовником. Если бы император увидел Алупку, какой она стала, он дал бы Кебаху 10000 дублонов, чтобы тот ему сделал Царское Село <…>. Месье граф, этот славный человек имеет всего только 12 работников для двух садов и масличной плантации