Поезд был пассажирский. Почти все окна в нём были тёмными, однако в одном вагоне светились тусклым светом. Скорость состава таяла на глазах, словно машинист применял экстренное торможение. Хмурый с друзьями подошли вплотную к колёсам, расположившись напротив Родиона и стали ждать остановки.
И тут произошло необъяснимое. Когда вагон с тускло светившимися окнами поравнялся с Родионом, раздалось громкое шипение и пневматические двери медленно разъехались в стороны, словно приглашая его внутрь. Ни на миг не задумываясь, Родион рванулся к дверям. Насыпь была невысокая, однако ж и не перрон, и лишь в отчаянном прыжке Родиону удалось ухватиться за поручень. Поезд медленно продолжал движение, волоча новоявленного пассажира ногами по снегу. Родион, собравшись с силами подтянулся, водрузил колено на нижнюю ступеньку и на четвереньках ввалился в тамбур. И в то же мгновение двери, спасительно шипя, закрылись за его спиной. Переводя дух, Родион медленно встал и подошёл к окну противоположной двери. Внизу на насыпи прощально таяли во мгле четыре фигуры с широко расставленными на снегу ногами и столь же широко раскрытыми ртами. Поезд набирал ход. Родион театрально развёл руками, проводил их взглядом и, немного отдышавшись, пошёл в вагон.
За дверью тамбура ему открылась несколько странная картина. Салон был погружён в полутьму. По обе стороны от него тянулись до самого конца пустые деревянные скамьи. Пассажиров не было. Освещена была лишь самая середина вагона, там подрагивал доживающей свой век лампочкой единственный работающий плафон. Родион стряхнул снег со свитера, вытер рукавом пот со лба и, пройдя в середину вагона, устало опустился на скамью у окна. Располагавшийся под окном обогреватель выдувал через решётку щедрую струю тёплого воздуха. Родион откинулся на спинку скамьи, вытянул ноги и погрузился в тепло и невесёлые размышления.
“Стало быть, я теперь бродяга. Одет не по сезону, ни денег, ни документов, ни малейшего понятия о том, куда следую. Это, кстати, не мешало бы в ближайшее время выяснить. Только у кого ж спросить? В вагоне ни души, население давно уж разъехалось по тёплым квартирам, ёлки наряжает. Надо бы в соседний наведаться. Сейчас, только малость передохну да обсохну”.
Родион повернулся к окну, за которым медленно проплывали фонарные столбы, освещая полутёмный вагон движущимися полосами жёлтого света. За ними белела под луной снежная степь, кое-где прорезанная лесополосами. Вдали прощально светились огоньки удаляющегося города.
“Судя по направлению, вроде бы на юг. На Алтай что ли? А какая собственно разница. Юг в моей экипировке по любому лучше, чем север. Вот, значит и первая маленькая радость”. Родион невесело улыбнулся. Где-то, не так ещё далеко, одиноко ждала его за накрытым столом со свечами любимая женщина, нервно сжимая в руке мобильный телефон. А его, как беспризорника, уносил неизвестно куда какой-то непонятный паровоз. “С какого перепугу меня вообще подобрали? Машинист, видать, добрый попался, вник в ситуацию. Надо бы как-то отблагодарить что ли, по прибытию…”
Тихо постукивали колёса, стыки рельс мерно отсчитывали путь, тёплая струя воздуха сушила на беглеце одежду. Внезапно навалившаяся усталость стала клонить в сон. Прислонившись головой к стенке, Родион погрузился в томную полудрёму. Неизвестно сколько прошло времени, видимо, не так уж и много. Звук отодвигающейся двери тамбура выдернул Родиона из забытья. Он приоткрыл глаза.
