– «Тёплые» у вас отношения в семье, – съязвила я и тут же изумлённо вытянулась: – То есть мне всё-таки нужно соблазнить твоего брата?!
– Интересно, что ты подумала именно об этом, – усмехнулся Оциус.
– А что ещё, кроме плотоядного интереса, вызовет желание у твоего загадочного братца пригласить малознакомую и не слишком значительную фигуру во дворец?
Оциус прищурился.
– А ты верно истолковываешь обстоятельства. И что, готова к соблазнению? – хмыкнул иронично, явно не от невинных мыслей оттягивая ворот сорочки.
«Если наследник похож на брата, м-м… уверена, труда не составит, но ведь я не разменная монета. Спасти меня, чтобы потом подложить под будущего короля? Однако! Хотя, может, до этого и вовсе не дойдёт…» – подумала хмуро, но неопределённо качнула головой.
Оциус рассмеялся и сказал:
– Соблазнить его возможно: Тарт любит красивых женщин. А вот добиться последующих встреч и тем более приглашения – не так уж и легко. Тут нужны более тонкие умения. Тарт принимает не всех гостий, да и те живут во дворце недолго и всегда под присмотром. Затем он отправляет их восвояси. Ты же должна настолько проникнуть в его голову, чтобы он не мог жить спокойно, пока не заполучит тебя. И пока ты ему не принадлежишь, можно попробовать выведать многое… Только вот наследника крайне трудно увлечь, его нужно поразить, заинтриговать.
Я поднялась, с усилием отодвигая дубовый стул бёдрами, и, выставив руки на талию, вскинула подбородок:
– Я, может, многого и не помню, но, кажется, в обольщении знаю поболее тебя, дорогой наставник. Так кто же будет учить меня этикету двора?
Оциус медленно поднялся, с достоинством королевской особы подошёл ко мне и коснулся запястий, а потом просто потянул за них и опустил руки вдоль тела. Я не сопротивлялась, только слегка ссутулилась, позволяя спине отдохнуть от долгого напряжённого сидения прямо.
– Благородные дамы не ведут себя, как торговки на ярмарке, – спокойно проговорил он, а затем прошёл за спину и крепкими пальцами впился в плечи, выпрямляя их. – Следи за осанкой. Держи голову прямо и не вертись, как вшивый пёс.
«Ну это уже слишком! Вшивый пёс?!» – засопела я и недовольно повернулась. Гордо вскинув голову, самым язвительным тоном проговорила:
– Я благородная дама и не потерплю унизительного сравнения с больным животным. Извольте принести свои извинения, господин фон Бастадиан.
Не отводя удивлённых глаз, Оциус задержал дыхание, а потом разразился громким хохотом.
– О, да ты способная ученица! – выговорил он, успокоившись.
– И всё же – я жду! – решительно вскинула бровь.
Оциус поднял ладони, сдаваясь на мою милость, и согласно кивнул:
– Приношу свои извинения, это лишь фигура речи.
– Извинения приняты, наставник, – выдавила дежурную улыбку.
– И всё же не смей мне дерзить, – проходя мимо, хмыкнул тот и дёрнул за красную кисточку у двери в кухню.
– Я – отражение «учителя», – тихо бросила в ответ и снова ссутулилась.
– И прекрати ворчать под нос, – снова засмеялся Оциус и велел появившемуся Абару подавать ужин.
Нет, он не злился на меня. А наши пикировки становились всё забавнее. Однако же что-то в нём изменилось. Как и во мне.
За ужином Оциус посвятил меня в некоторые правила этикета благородных дам и господ при дворе. Я молча кивала, как покорная ученица, хотя половину беседы стойко изображала заинтересованность, потому что элементарные правила вызывали глухое раздражение: зачем птицу учить летать или рыбу – плавать?
