– Тогда ты знаешь, как оказалась здесь?
– Я помню, что встретила вас на площади… Но как оказалась здесь, нет, – решила признаться и посмотреть, что будет дальше.
– Ты потеряла сознание, Та́йра.
– Тай-ра… – протянула я, будто пробуя слово на вкус, и вопросительно посмотрела на мужчину.
– Мне жаль, что ты не помнишь, – вздохнул тот, а его сочувствующая улыбка усилила холодную пустоту в животе. – Тебя зовут Та́йра Ли́циус. Ты моя подопечная из Конгора.
– Откуда? – выпрямилась и положила ладони на край столешницы.
– Второе государство на Мидане через море от Тэнуа.
Я прищурилась, с усилием пытаясь выудить из памяти хоть что-то знакомое, но так и не смогла. Пусто! Абсолютно!
– Ты совсем ничего не помнишь? – прищурился мужчина.
– Как такое возможно? – наконец ужаснулась я. – Ни единого названия, ни мест, ни имён…
– Я Оциус, – коснулся своей груди он.
– Это я помню! – зло сорвалось с языка. – Я помню всё, с того момента, как проснулась. Но до этого – ничего! Почему?
Он тяжело вздохнул, откинулся на спинку стула и, помяв переносицу, тихо проговорил:
– Тайра, я нашёл тебя в канаве за сгоревшим храмом в провинции Конгора. Раненую, обессиленную, разбитую, в таком отчаянии, что ты готова была расстаться с жизнью… Когда я вытащил тебя и привёл в чувства, ты уже ничего не помнила, но твои глаза молили о помощи.
Я представила весь ужас случившегося, но лишь как яркую картинку в воображении, а не нечто реальное. Ничего не откликалось внутри. Пустота лишь росла и ширилась.
Я сухо сглотнула и потянулась за вином. Кажется, этот напиток был способен облегчить напряжение.
На вкус было ничего, даже приятно. Горло обожгло терпкой жидкостью. Облизнув губы, снова посмотрела на Оциуса. Тот так и сидел с прикрытыми веками. Красивый, крепкий и… мрачный.
– И почему я хотела умереть? – спросила со странным неверием, что это обо мне: не представляла, что такого должно было произойти, чтобы я добровольно отказалась от жизни. Но, учитывая, что в закромах памяти пусто, вряд ли могла судить объективно.
Оциус открыл глаза и взял бокал с вином. Сделав глоток, окинул меня задумчивым взглядом, долго молчал, а потом продолжил:
– Я разузнал о тебе кое-что, как всё случилось. В этом храме сгорели дорогие тебе люди. И ты это видела. Я не смог остаться равнодушным…
– Сжалился? – прищурилась я.
– Мне это не чуждо. Но ты показалась мне прекрасной молодой женщиной… – чуть смущённо сжал губы он, словно что-то недоговорил. – И я мог помочь тебе. И помог.
– Помог? Но я пуста, как белая стена. Не помню ничего, что бы ни увидела здесь…
– Но ты ведь понимаешь меня, понимаешь, что это стол, это вилка, нож… – и Оциус коснулся приборов. – Всё не так уж и плохо…
– А что потом?
– Будешь жить своей жизнью, как сумеешь. Я дал тебе неплохое начало. Распорядись им с умом.
– Что-то я не готова была к такому повороту, – устало потёрла лоб, смяла салфетку и откинулась на спинку стула.
Неожиданно запястья коснулись тёплые пальцы. И я перевела на них немигающий взгляд.
– Поверь мне, сейчас ты растеряна несравнимо меньше, чем была. У тебя есть шанс начать всё заново, – мягко произнёс он.
Последние слова отозвались глухой болью в груди, за которой последовало какое-то странное облегчение. Но голова не унималась, ища логическое объяснение противоречивым чувствам.
Я молча вытянула руку из-под его пальцев и с кряхтением отодвинулась от стола.
