– Мою маму звали Галей.
– Ее отец был христианином, крестил Весну этим именем. Не веришь? – спросила Найдена. Алена отрицательно покачала головой. Не видела смысла лгать. – Ты в своем праве, хотя одного взгляда на тебя довольно, чтобы понять, чья ты дочь. Лунницу[1], что ты носишь, мать дала?
Девушка потянула цепочку, на которой вместе с крестиком висел серебряный оберег в форме месяца "рожками" вниз. Мама отдала его незадолго до смерти, сказала, что он сбережет ее. Для Алены он был ценен как память и только. Никаких сверхъественных способностей она не заметила.
Найдена достала из-за пазухи такую же лунницу на кожаном шнурке.
– Я чувствовала, что Весна жива и надеялась, что она однажды вернется. Вместо нее появилась ты, принесла печальные вести о ней, но вернула свет в мою жизнь.
– Почему же вы молчали все это время? – спросила Алена, все еще не веря услышанному. – Как долго собирались скрывать от меня правду?
– А как сказать? Решишь, старуха из ума выжила, от одиночества пытается удержать тебя подле себя. Теперь сама решай. Знай только, что и в этом мире у тебя есть бабушка.
_______
[1] Лунница – бронзовое, серебряное, реже золотое украшение-оберег в форме растущего полумесяца.
10. Глава 10 Часть мира
Лето пролетело незаметно. Наступила осень. Рюен, как здесь называли сентябрь, выдался теплым и солнечным. Если бы не чудесное перемещение в другой мир, Алена уже поступила бы в какой-нибудь столичный ВУЗ или пошла учиться в тот же университет, что и Маша, нашла новых друзей и с головой окунулась бы в иную, взрослую жизнь. Вместо этого она изучала траволечение, сушила полезные растения, готовила целебные настои.
Девушка не сразу смогла принять правду о том, что сама являлась частью этого мира. Внутренне сопротивлялась, искала нестыковки в словах Найдены, вспоминала рассказы Евдокии Макаровны о детстве ее родителей. Чем больше погружалась в прошлое, тем чаще ловила себя на мысли, что ее мама действительно прибыла отсюда. То, как бережно она относилась к еде, как легко ей давались старинные блюда, которыми она радовала семью, с какой любовью она говорила о лесе, травах, не оставило сомнений. Как раньше она не замечала этого? Думала, что мама особенная. Так и оказалось.
Сама себе не признавалась, но с каждым новым днем все сильнее привязывалась к новому миру, к населявшим его людям. Они не были идеальными, но умели радоваться мелочам, замечать чудесное в обыденном, ценить каждый миг жизни. Еще не утратили связь с природой, не отравляли ее, как современники Алены.
Девушка еще несколько раз ездила с Найденой в село. Помогала лечить не только Матрену, но и других жителей. Каждый из них благодарил, как мог. Зажиточная семья Егора делилась мясом, яйцами, вдова Людмила передала корзину яблок, мельник из соседнего села – целый мешок муки. Травница ничего не просила, но и не отказывалась.
“Зачем обижать людей? – говорила она. – Не последнее отдают, а излишек”. Травница действительно не брала ничего лишнего, только чтобы выжить самой и прокормить так неожиданно появившуюся внучку. Не только нужда заставляла гордую женщину принимать такую “благодарность”, скорее само мировоззрение местных жителей основывалось на идее взаимопомощи. Впрочем, девушка уже поняла, что Найдена помогла бы в любом случае, порой даже ценой собственного здоровья, потому старалась беречь единственного родного в этом мире человека. Если могла помочь сама, то просила не беспокоить просьбами травницу. Последняя доверяла своей ученице и все же присматривала за ней.
