Читать онлайн Хосият Рустам - Восемь
Рудольф МАРКУ, Лондон
Уважаемая Хосият Рустам!
Я прочел Ваши стихи не в оригинале, а в переводе на английский язык. Однако он настолько своеобразен (если здесь уместно такое определение), что соглашусь с мнением старого арабского поэта: «Чтение стихотворения в переводе похоже на поцелуй невесты сквозь нежный прозрачный платок».Что касается моих личных впечатлений от чтения, то я чувствовал, будто открыл неведомый мне мир, исполненный Жизни, Любви, Надежды, Веры в Человечность, Правду и Искренность, то есть мир, в котором воплощены все неотъемлемые составляющие настоящей литературы и поэзии.Ваши стихи достойны многих письменных исследований. Я был очень впечатлен Вашим творчеством. Примите во внимание, что удивить меня – дело нелегкое, потому что за свою жизнь я прочел много хороших книг. Ваш лирический персонаж, Ваши чувства непостижимы и похожи на «Необузданные облака»!!! Мне также нравятся названия Ваших книг: «Дом в небесах» и «Необузданные облака»!Вы один из тех поэтов, которые не просто создают стихотворения: наоборот – стихотворения создают Вас! Поэзия ищет Вас, а не Вы ее. И это правда!Мне повезло познакомиться с Вашим творчеством, которое является отголоском поэзии Анны Ахматовой или Эмили Дикинсон в наше время.
Ухожу…
Словно пуля, что цель не нашла,
Мир как будто в ладонях зажав,
Из огромной толпы я бесстрашно ушла,
В небеса свое сердце подняв.
Ваши стихи исполнены экспрессией подлинной любовной драмы. Любовь в Вашей поэзии не звучание легкой музыки, а огромная духовная приверженность; для Вас любовь – это полнота всего сущего, все человеческое и сотворенное!
Мех шапки моей нежный, мягкий такой –
Убиты лесов короли.
И ради моей только шубки одной
Тьму кроликов перевели.
Жизнь делает ради меня столько трат,
Состариться б мне поскорей.
Вот шарфик роскошный на шее моей –
Он был у русалочки взят.
На сумке застежка, как глаз у орла,
А море мне жемчуг дарило.
Я в новых сапожках так гордо прошла:
Из кожи они крокодила!
Обновки хочу каждодневно иметь,
Ведь роскошь не знает предела.
А все существа, вся их жизнь или смерть
Должны ублажать мое тело.
Я завидую всем, кто имеет возможность читать эти стихи на языке Вашей страны, и хочу поблагодарить Вас за дары, преподнесенные человечеству!
Стихи
Как ветер мой играет с листопадом,
так жизнь играет судьбами людей.
В дороге то ли к раю, то ли к аду
как скрыть печаль и боль души моей?
От Господа не скроешь эту муку.
Он даровал мне и любовь, и боль.
Любимый мой, дай на прощанье руку.
Любимый, дай проститься мне с тобой.
Я вижу листопад во сне предутреннем
и сквозь него кричу: – Пойми ты сам:
Мы – путники, мы все на свете путники
с одной мечтою – выйти к небесам.
Я знаю – Бог – он призовет поэта.
И я сверкну, сверкну звездой падучей.
И на лету, когда случится это,
я прошепчу: – Прощай на всякий случай.
Своей красой я всласть налюбовалась
до слез, дрожащих на коре чинар.
Поверь, я своей кровью умывалась,
чтоб ты был, милый, молод, а не стар.
А ты, чинара – я молю – ответь,
ответь нам всем, как сестрам и как братьям,
смогла б ты своей зеленью шуметь,
когда б рыдали мы в твоих объятьях?
Ответа нет. А небо давит плечи,
в руках гранит крошится. Ты пойми,
что даже солнце с каждой нашей встречей
садится греться у костра любви.
Что ж дальше? Плачу, словно песнь пою.
И снова, снова спрашиваю Бога:
– Зачем Ты охраняешь жизнь мою?
Куда идти? И где моя дорога?
Анне АХМАТОВОЙ
Горю, горю. Да так, что даже небо
растаяло от моего огня,
как первый снег, что был и больше не был.
Ты, счастье жизни, не ищи меня.
Лишь строки, строки. Музыка святая.
И слышат ее те, кто одинок.
Когда стихи в глазах твоих читаю,
земная твердь уходит из-под ног.
Нет этих строк прекрасней и священней.
Их в книгах не отыщет книгочей.
Так дай душе горящей разрешенье
Читать их до моих последних дней.
Нет времени. Есть только строки эти.
Они скользят по звездному лучу.
Зачем, земное счастье, ты мне светишь?
Счастливая, я счастья не хочу.
По собственной душе бродя,
прошу ответа я, как милость –
куда же подевалась я,
когда душа ко мне явилась?
Как тяжела на сердце боль.
В нем даже кровь разлукой дышит.
Где бродишь ты, моя любовь?
Иль позабыл о нас Всевышний?
Я больше не хочу писать о смерти.
Всему свой срок и без моих стихов.
Неси меня по свету, горный ветер,
теченье рек, дыхание песков.
Перо мое, ты радость обещай мне.
Забудь о смерти, пой, моя строка.
Лишь иногда чуть слышные прощанья
напомнят мне о ней издалека.
Я буду петь о жизни, ты поверь мне.
Стихи слагая, весело живя,
пред смертью я навек захлопну двери.
Пускай она лютует без меня.
Под землю, в небо ль с его звездной крышей
сбегу я, скроюсь на твоих глазах,
чтоб ты меня из-под земли услышал,
чтоб ты меня услышал в небесах.
Еще росою не умылись травы,
еще цветы не встретили зарю.
Еще ты спишь, любовь моя и радость.
Я за тебя, единственный, молю.
Единственный, пускай судьба и люди
хранят тебя во сне и наяву.
Коль спросит кто: «Кого ты в жизни любишь?»,
я имя твое, милый, назову.
Пусть знают все – на жизнь я не в обиде
и что не обошла меня любовь.
Пускай рассвет в который раз увидит –
я снова на коленях пред тобой.
Пока мои не выплаканы очи
и стих мой не заучен наизусть,
я на тебя молюсь и днем, и ночью.
И на свою молитву я молюсь.
Перевод с узбекского языка
Александра ФАЙНБЕРГА
Слышится сердца живое биение –
Значит, во мне еще льется кровь,
Мои друзья, этой жизни течение
Много уже погубило цветов.
Это ль не мука, не черное дело?
Как же цветы могут молча терпеть? –
Ведь даже мое бездыханное тело
Столько цветов обречет на смерть!
Змея не может залить ядом…
Ирфон Беллур
Ветер не может подвинуть Вселенную,
Буря не может отбросить моря,
Жизнь, пусть ты силой своей несравненная,
Не так-то просто убить меня…
Небо не может повергнуть молния,
Осень не валит стволов и ветвей.
О, как на плахе лежит голова моя –
Лицом к лицу с целым сонмом смертей.
Со стороны ты подчас безобидная,
Но разницу, жизнь, между нами увидь
И никогда не стремись утопить меня –
Рыбу не сможешь в воде утопить.
Уже позади и тюрьма, и оковы,
И воздух так чист – задышалось легко.
Жизнь заключенного… память о крови…
Но счетов с тем прошлым уж нет у него.
Теперь есть возможности жить, все терпимо,
И стали своими земля, небо, воды.
Раздетым и голода чувством томимым,
Он только что выпущен был на свободу:
Свободным он стал… но не стал он счастливым.
Ветер печальный над головою
Дождь в ниспадающий танец увлек,
Жестким вопросом терзает он, воя,
Дождь отвечает ему свой урок…
И без зонта лицо слезы роняет,
Дождь, словно мертвый,
Как неживой,
Ветер угрозами снова пугает –
Я не хочу оставаться такой!
Жить – лишь вот это? –
И мне неужели
Быть лишь посмешищем этим ночам?!
Жизнь, ты влекла меня, словно как к цели,
К этим лишенным грядущего дням…
Где был ты столь долгие годы потери,
И жизнь не была ли твоя долгим сном?
Хотя бы войдя один раз в мои двери,
Иль в них постучать было тяжким трудом?
Теперь в этом мире все близится к тризне:
Одета, готова… Пора уходить.
А ты все стоишь где-то там в моей жизни,
Как дома хозяин – меня проводить.
Шагая по жизни, пути я меняла.
Портрет мой… в нем сила души не видна.
Пусть птица удачи ко мне и слетала,
Я все-таки смертной была рождена.
И что обижаться, к кому обращусь я?
Где место найти мне? В пределах каких?
Поэтому, может, в стихах мало вкуса,
Поэтому мысли ущербные в них.
Как поздний листок, опадающий с вишни,
Мое состоянье Вас не занимает –
Забыта,
Как червь, вдруг свалившийся свыше,
С той яблони, что во дворе прорастает.
В бездушном пространстве листву закружило,
Душа беззащитна, и ветру не верь.
Сегодня судьба столько мук мне ссудила,
И сколько страданий пошлет завтра смерть!
Судьба столь во многом ко мне снисходила:
Пленила беззвучьем мелодий своих.
Она мне тебя самого подарила –
Кто больше других и дороже других.
А столько друзей! И почет, уважение,
Любовь бесконечная, как на века,
А времени мало дано, тем не менее
И жизнь, очевидно, моя коротка…
Но дух мой Хозяину принадлежит –
И жить без тревоги способна теперь я:
Мне Бог своей милостью даровал жизнь,
Которая, знаю, не кончится смертью.
Рассветы так медленно здесь наступают,
Так медленно здесь высыхает кровь.
Тюремное дерево горько рыдает,
Заря все никак не наступит вновь.
А время на стенах бетонных застыло,
Всё те же – страдание, горе и рев.
Тут всё, как и прежде, тут всё, как и было,
Лишь запах от крови – всегда он так нов.
Давай посидим с тобой перед дорогой.
Как будут те дни без тебя пролетать?
В какую-то точку уставились оба,
И нечего, вроде, друг другу сказать…
Глаза же твои опечалены очень,
Я вижу в раздумьях тебя непрестанно.
Но слезы скрываю и днем я, и ночью:
Я плачу в душе, но безмолвно и тайно.
Встревоженным себя ты ощущаешь.
Не болен ли? –
Бледны твои черты.
И вымолвить ни слова не желаешь.
Но выслушать меня не мог бы ты?
Во мне не видно тени недовольства,
В глазах застыли слезы, как любовь.
Ты подскажи – единственная просьба –
Как разговор начать, с каких мне слов?
Как будто собирался говорить,
Шагнул ко мне, но вдруг внезапно вышел.
Всплыла ль воспоминаний неких нить,
Был чем-то насторожен, что-то слышал?..
Мои глаза вослед тебе глядели,
Горячий жар тонул в моих слезах.
Твои слова, что прозвучать не смели,
Не тяжко ли держать тебе в устах?
Таким тебя еще я не видала:
В глазах печали выстроились в ряд.
Зачем тебя в тот час я повстречала,
Когда твой взгляд лишь сыпал листопад?
Ты попытался сам с собою сладить –
Напрасно: нужный вид не обрести…
Скажи, куда теперь мне взгляд направить,
Чтобы слова любви произнести?
Буду весь день пребывать я в раздумьях:
Птичка, ты просто страдать заставляешь –
Ты просишь то, чего дать не могу я,
И тем так сильно меня смущаешь.
Ты умоляюще смотришь, когда я
В клетку бросаю зерно и лью воду.
Я могу дать то, чем я обладаю,
То, что имею, увы, несвободу.
Сумбур и смута, ветер на дворе,
В окошко бьется снежная игра,
Но ветер моей жизни не добрей –
Не так страшны мне эти вот ветра.
А дождик за окном льет все сильней,
С утра до ночи, вечером и днем:
Но пред лицом моей судьбы дождей –
Мне этот дождик просто нипочем.
Рассветы так медленно здесь наступают,
Так медленно здесь высыхает кровь.
Тюремное дерево горько рыдает,
Заря все никак не наступит вновь.
А время на стенах бетонных застыло,
Все те же – страдание, горе, и рев.
Тут все, как и прежде, тут все, как и было,
Лишь запах от крови – всегда он так нов.
Я жду,
Когда хоть слово ты промолвишь,
Насупил брови – злишься на меня.
На хлеб, что я пекла, и взгляд не бросишь,
Не тронута в котле моя стряпня.
Идешь работать – та же все картина.
Что ж, голодай, не буду лезть никак:
Меня ждет в комнате моей моя Марина,
Ждет в комнате меня мой Пастернак.
Я – точка,
Я являюсь точкой скромной,
Откуда ты в нее меня собрал?
Неужто ты, такой большой, огромный,
Живешь, вмещаясь в глаз моих овал?
Со мной считаться, ты решил, не надо,
Ты слез моих не замечать готов,
Признайся, все ж, что ты, такой громадный,
Немного менее моих зрачков.
Провожаешь меня…
Мой багаж на руках,
Сердце словно в гортани застряло моей.
Вот увидишь, сейчас я не буду в слезах –
Только ты…
Только ты отходи поскорей.
А в груди моей что-то так странно звучит,
Вот и губы мои начинают дрожать:
Сам виновен – такой у тебя скорбный вид,
Будто в путь мой последний пришел провожать…
Нет, этот день придет совсем другим:
Похожие книги
