Запах благовоний в одних залах сменялся ароматом масел в других, откуда-то из комнат в глуби доносились песни, сопровождаемые танцами. Чуть дальше располагалась зала Культа Праматерей, где куллурки проводили ежедневное служение, – а в другой части Храма, в это же время, вели воспитательные уроки с детьми. Храм создавал свою, оторванную от реальности деревни, – и даже мира вокруг, – атмосферу, столь густую, сильную и наглядную, что она казалась осязаемой. Храм дышал, и вдыхал свой дух в обитателей; он жил, и делился своей силой. У Храма был свойритм, он задавал движение всему и всем, что было тут. Всё здесь было иначе, чем в остальной деревне.
Но годы прошли, и Киракия, пусть ещё и не до конца, освоилась. Она больше не рассматривала каждую деталь Храма разинув рот, но шла вперёд, куда-то, в неопределённом направлении, не обращая внимания почти ни на что. Она крепко о чём-то думала. И если бы кто-то сейчас попросил её описать – о чём же? – она бы не смогла ответить. Нечто подсознательное вело с ней неописуемый никакими словами и образами диалог, которым она была всецело поглощена.
Ровно до тех пор, пока она не столкнулась с кем-то в переходе между комнатами.
– Простите! –рефлекторно сорвалось с её уст. Она спешно отпрянула от взрослого акари, бегло хватая взглядом всё вокруг, будто только что очнувшаяся из полудрёмы. Она услышала тревожные вздохи служек Храма, и заметила на себе осудительные взгляды окружающих. Подняв взор вверх, к лицу незнакомца с которым она столкнулась, Кира увидела взрослого мужчину, глаза которого были плотно перевязаны алой повязкой. Это был мастер. –Ой-ой! П-простите! –повторила она, отступив ещё на шаг с глубоким поклоном.
– Ничего страшного. –неожиданно добрым и мягким тоном, ответил ей мужчина. Он легонько коснулся её плеча, дав команду выпрямиться. – Но впредь будь осторожнее, юная ученица. –он поднял левую руку, и подал окружающим знак. Киракия заметила, что до сей поры все кругом стояли на местах, замершие кто в кратком, а кто в глубоком поклоне этому мастеру, – и вплоть до поданного им сигнала, не смели двигаться в его присутствии.
Она прекрасно знала, что мастерам необходимо оказывать знаки почтения, но ещё не видела, чтобы перед кем-либо из них замирал в почтительном поклоне целый зал, полный не только женщин, но и юношей. Кто он был такой? – заиграло в ней лёгкое любопытство, и опасение.
Когда живое движение внутри Храма, наконец, возобновилось, проходящие мимо акари по-прежнему почтительно огибали пространство вокруг незнакомца. Женщины опускали при нём глаза к полу и слегка сгибались в коленях кратко кланяясь, а юноши молча приветствовали мастера прикладывая к сердцу руку, сложенную в кулак. Мастер, казалось, всех этих знаков внимания не замечал, – или игнорировал. Он сделал шаг вперёд, миновав арку в которой они с Киракией столкнулись, и вновь обратился к ней:
– Не прислоняйся так к стене, мне вполне хватит места чтобы здесь пройти. Подойди. Как тебя зовут, девочка?
– Хойен Киракия. –сию секунду отозвалась она.
Что-то вспыхнуло в её сознании. Мимолетно, но ярко. Перед глазами пронесся образ иероглифа, коим записывалось её имя.
"Бессмертная".
Легенда, рассказанная учительницей письма, вновь живыми образами пронеслась перед её глазами. Девочка изменилась в лице, избавилась от волнительной дрожи в голосе, и взглянула мастеру в его сокрытые за алой повязкой глаза.
