По дороге домой Аарон купил букет белоснежных хризантем. И одну розовую розу с блестками. Её он воткнул с краю. Полюбовался, подумал еще и заскочил в «Стокманн» на углу Биржевой и Национального проспекта. Взял бутылку белого сухого и плитку горького шоколада.
Он улыбался кассирше, толстой брюнетке с голубыми глазами, потому что вспомнил профессора Либермана, преподавателя литературы, которому было пятьдесят, и он иногда приносил на лекции букеты цветов. Все знали, что эти цветы для жены он покупал в день начисления зарплаты. Однажды, когда лекция кончилась, он окинул взглядом аудиторию, взял букет, понюхал и задумчиво произнес:
– Ну, вот, подарю, и мне чего-нибудь перепадет.
Тогда Аарон решил, что никогда не станет думать о таких вещах, когда соберется сделать приятное женщине. Зато сейчас – и это стало не первым и наверняка не последним озарением – решил, что покупает цветы Маргарите, ведомый теми же желаниями, что и старый профессор Либерман. С одной небольшой поправкой – разборки дома предстояли нешуточные.
Он вошел в квартиру с тяжелым сердцем. И букет, и вино с шоколадкой казались ошибкой, нелепой и дешевой заменой обручальному кольцу в кармане пиджака в бархатной черной коробке.
Комнату освещал одинокий торшер. На книжной полке мерцали огни плавающих свечей. Огни большого города за окном переливались, будто елочная гирлянда. Из стереосистемы Крис Корнелл пел «Данделион».
Он смотрел в окно на огни, слушал, как плещется в ванной вода, и понял, что вернулся с работы чересчур поздно. О том, что ресторан отменяется, он догадался по запаху из кухни и двум свечам на столе, прямо в гостиной. Он завершил композицию букетом в прозрачной узкой вазе, похожей на высокую пробирку.
Она подкралась сзади, пока Аарон стоял, погруженный в транс вечерними огнями, и прижалась к его спине. Теплые руки крепко обвили его за талию. Одна из них почесала сквозь рубашку левый бок.
– Привет, – сказала она.
Аарон почувствовал тепло между лопатками, там, где она прижалась щекой.
– Привет, – ответил он. Ладони в карманах брюк вспотели от неожиданности. – Как дела?
Он повернулся и тоже обнял ее, прижал к себе потеснее, чтобы увидеть, как она произносит следующие слова. Чтобы, глядя, как шевелятся ее губы, заставить ее замолчать на полуслове своим излюбленным способом. Но не стал дожидаться, когда она начнет говорить. Попробовал на вкус ее верхнюю губу, погладил по волосам, бесконечно длинным, спускающимся ниже талии.
У нее был вкус клубники, а рука, спускаясь все ниже, остановилась там, где под тонким шелковым халатом не было ничего, кроме теплых упругих холмиков.
– Я ждала тебя. Ты говорил, у нас сегодня мероприятие.
Аарон отвел взгляд в сторону. Из всех случаев, когда ему приходилось врать или нарушать обещание, это был самый нелюбимый.
– Прости, проблемы на работе, – он выбрался из объятий и, пока она собиралась задать следующий вопрос, взял бутылку и начал вкручивать штопор.
– Что случилось? – она снова подошла, обняла за талию. – Что-то серьезное?
Аарон вытащил пробку с хлопком.
– Ивонн пропала, – ответил он и пересказал Маргарите разговор с Куртом.
– Может, не все так страшно? – спросила она. – Вряд ли Ивонн могла влипнуть в историю.
Аарон кивнул.
– Да, – он взял бокал со стола и наполнил его наполовину. Поднял и посмотрел вино на свет. – В том и дело. Она никогда не влипала в истории, так же, как не пропустила ни одного дня рождения своей дочери. И она никак не могла позволить оставить ее без присмотра.
