Карл отлично все понимал, его сумасшествие было лишь маской, позволяющей скрыться от окружающего кошмара. Слабый и трусоватый политик, он вовсе не был жесток. Жертвуя тысячами жизней неизвестных людей, он все же пытался спасти хотя бы тех, кого знал лично, и именно ему король Наваррский и принц Конде должны были быть признательны за то, что до сих пор живы.
– Благодарю вас, сир, – искренне произнес Генрих.
***
А город тем временем бурлил кровавой пеной.
По сигналу колокола церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа отряды городской милиции, солдаты и ополченцы герцога де Гиза приступили к последовательному истреблению старших офицеров протестантской армии. Дома, где остановились вожди гугенотов, заранее были взяты под наблюдение, чтобы никто из особенно ценных жертв не ушел живым. Все выходы из Лувра были перекрыты людьми господина де Коссена, получившими строгий приказ не выпускать никого из сторонников принцев Бурбонов.
Задача регулярных войск состояла в том, чтобы, избавившись от полководцев, лишить гугенотов возможности сопротивляться. Однако инициатива властей оказалась cэнтузиазмом подхвачена горожанами и чернью, и в скором времени жестокая, но объяснимая «военная операция», направленная против верхушки протестантской армии, превратилась в массовое истребление всех гугенотов.
Ненависть, взращенная последним десятилетием религиозных войн, замешенная на страхах, подогретая безнаказанностью и вином, в одночасье взломала все заслоны христианского воспитания и человечности, выплеснулась на улицы города. Толпы убийц и насильников, людей, которые еще несколько часов назад были скромными торговцами или аптекарями, примерными отцами семейств, затопили Париж.
Некоторые магистраты противились резне. Прево Парижа Жан ле Шеррон неоднократно отдавал приказы сложить оружие и разойтись по домам, но разве могли его теперь услышать? Ворота города закрылись, и Париж превратился в гигантскую ловушку, в которой за одну ночь погибло несколько тысяч человек.
Глава 14. По другую сторону Сены
Почему люди следуют за большинством? Потому ли, что оно право?
Нет, потому что оно сильно.
Мишель де Монтень
Шевалье д’Англере вытер кинжал об одежду мертвеца и быстро пошел к воротам. Стражник без единого слова выпустил его.
Город был непохож сам на себя. Отовсюду слышались крики, плач, смех… В свете факелов сновали какие-то тени. Д’Англере обошел лежащее прямо у ворот мертвое тело. Наклонился, перевернул его, заглянул в лицо. С удовлетворением узнал шевалье де Телиньи, правую руку генерала де Ларошфуко. Откуда он тут взялся? Ведь ему полагалось быть в городе. Не все ли равно? Что ж, господа еретики, недолго довелось вам топтать мостовые Парижа.
Краем глаза он отметил, как небольшой отряд гугенотов довольно успешно отбивается от превосходящих их по численности, но явно уступающих в умении ополченцев Гиза с белыми повязками на рукавах. Гугеноты заметно теснили их, некоторые из нападавших уже были мертвы. Д’Англере вынул оружие и поспешил на помощь своим.
Его шпага со свистом распорола воздух и проткнула живот одного из гостей. Кинжалом он отбил клинок второго и слегка отступил, чтобы принять новый бой.
Радость освобождения пела у него в крови – долго он будет помнить эту святую ночь!
Благодаря вмешательству опытного воина, перевес опять сместился на сторону католиков. Тут подоспел еще один отряд ополченцев, и у врагов не осталось шансов.
