Короля разбирал смех. Истерический смех, что рождается в момент, когда ситуация, казавшаяся неразрешимой, схлапывается в один миг, как разрывается трухлявый бурдюк с вином. Салах ад-Дин сидел с совершенно комичным видом. Зная характер его жены, разговоры о женщинах, даже вполне одетых, могли привести к непоправимым последствиям.
– Мы опустим эту часть истории?
В голосе собеседника было столько страдания – притворного, как у дрянного актера, что Бодуэн, наконец, засмеялся. И, освободившись от всего того, что копилось последними днями, король сказал:
– У нас есть тема для серьезного и большого разговора.
Такой реакции Бодуэн уж точно не ожидал. Зал мгновенно опустел после дикого горлового рыка, да и сам король готов был исчезнуть, просочиться сквозь щели между каменных плит пола. Теперь он понимал, что за сокровище вез караван. Салах ад-Дин был в ярости, мгновенно сменившей недавнюю веселость. Глаза его сверкали и готовы были сжечь, испепелить…
Сестра24! Единственный по–настоящему близкий султану Египта, Стражу Востока, Благочестию Веры человек должен был быть главнейшим сокровищем этого каравана. Все прочие нанесенные оскорбления он бы стерпел, хотя нападение и убийство на via regis в любом случае карались позорной и мучительной смертью. Сейчас же оказалось, что карать было некого, но…
Сестра!
– Мы не нашли женских тел… – метавшийся перед королем дикий зверь замер и, упершись ладонями в стол, устремил в него взгляд своих темных, почти черных глаз. Взгляд этот смягчился. Мгновенное испепеление больше ему не грозило. Лишь медленное поджаривание на вертеле. Перед глазами возник обугленный фазан, приветственно взмахнул обгорелыми крыльями…
– Мы. Не нашли. Женских. Тел, – медленно повторил Бодуэн. – И караван не похож на тот, что мог бы сопровождать твою сестру. Обычные люди с небогатой поклажей и, вероятно, торговцы. Мы нашли ткани. Без охранения. Безоружные… – последние слова он добавил почти шепотом.
– И тем не менее, Ваше Величество, – Салах ад-Дин редко использовал официальный титул, – ситуация более, чем серьезна. Ваши… – он заметил, что король хочет его перебить и предостерегающе выставил ладонь, – ваши люди являются угрозой нашему соглашению. Вы должны приструнить храмовников. Это последняя капля и я говорю вам, Ваше Величество, довольно! Casus belli, если изволите. Мне необходимо знать, что мои люди здесь в безопасности! Какая мерзость эта птица… – когда в руки Салах ад-Дина снова попал фазан Бодуэн не заметил.
– Да, помню, сам… Никогда не предполагал, что приготовление пищи – такое непростое занятие. Надо найти, наконец, что–то более подходящее, – и, бросив на птицу оценивающий взгляд, он отшвырнул ее и направился в сторону кухни, откуда уже доносились пробуждающие аппетит ароматы. Она в лекарне лазаритов всегда была на высоте. Ибо что еще может побудить больного скорее встать на ноги?
А Бодуэн задумался. Да уж, ну и выбор ему предстоит сделать. С одной стороны, Салах ад-Дин, обычно спокойный и уравновешенный, никогда не дававший повода усомниться в себе. Его недолюбливали – смугловатый чужак для соплеменников Бодуэна так и не стал хоть чуточку своим. Такой иной. В поведении, в культуре, в вере. Еще он в мгновение мог призвать под свои знамена бесчисленные полчища. Этого уже и вовсе боялись. Боялись, что в какой–то момент этому сытому коту наскучит игра с мышкой и он прихлопнет ее. Об этом не говорили открыто, но думали–то точно.
