Восхождение на Голгофу - страница 10

До позднего вечера они бродили по берегу Днепра. Александр читал ей стихи Блока, Хлебникова, Мандельштама, Лорки… О некоторых из поэтов Наталья даже не слышала, в школьной программе по литературе они не значились, но не подавала виду, боялась своим незнанием испортить очарование вечера. Придя домой, перебрала стоявшие на этажерке книги. Это были в основном учебники и официальная классика, к разряду которой интересующие ее поэты не принадлежали. Наутро поспешила к открытию библиотеки. Но и из имеющейся там литературы узнала совсем немного.

С этого момента они виделись почти ежедневно. И каждая новая встреча не походила на предыдущую. Подкупало то, что в отличие от других парней, с кем ей приходилось встречаться, которые в первый же вечер лезли целоваться, бесцеремонно шарили руками под юбкой, Исачев вел себя предельно тактично: увлеченно рассказывал ей о знакомстве с известными художниками в Ленинграде, о течениях в современном искусстве. Под ласковый шепот волн они просиживали на скамеечке под плакучей ивой до полуночи, забывая о времени. Она слушала, как завороженная, стараясь впитывать в себя все, что, словно из рога изобилия, сыпалось из уст Александра. Впоследствии, перебирая в памяти эти прогулки вдоль Днепра, Наталья силилась вспомнить первое объятие, первый поцелуй, но они не запечатлелись так остро, как Сашины рассказы. Уже в тот момент она боготворила его, считала гением. И когда Александр попросил ее руки, напрочь забыла мечты об институте, решила, что ее долг – во всем помогать ему. Поженились они сразу же после выпускного бала Натальи. Тайком от родителей и близких, чтобы не создавать для них проблемы в отношениях с официальными органами, обвенчались в церкви – в деревянной, почерневшей от времени избе на окраине города.

Свадьба была небогатой, но веселой. После первой брачной ночи Александр сказал ей:

–– У нас родится сын, и мы назовем его Ярославом.

–– Откуда ты знаешь? – удивилась Наталья.

–– Знаю.

Ее сверстники корпели над учебниками, готовясь к вступительным экзаменам, а она без тени сожаления устроилась работать на почту. Александр попытался, было, возразить, но Наталья, на глазах у изумленного мужа преобразившись из робкой возлюбленной во властную жену, решительно пресекла разговоры на эту тему.

Через год родился сын, и они назвали его Ярославом. А еще через два года, и снова по точному предсказанию мужа, появилась Мария, Машенька…

Ни сам Александр, ни Наталья не могли вспомнить, когда в их отношениях появилась первая трещина. Жена смирилась с тем, что он нигде не работал, все так же заботилась о нем, стараясь освобождать от домашних обязанностей. К тому же, он был абсолютно неприспособлен к быту. Руки, творившие волшебство на холсте, не умели держать молоток. Поражая богатством фантазии в своих картинах, он не мог сообразить, как устранить течь в бачке унитаза. Во всем, что касалось житейских удобств, был абсолютно неприхотлив. Мог спать на полу с таким же удовольствием, словно на роскошном царском ложе. Зимой не замечал холода, летом жары. Ел, даже не задумываясь о том, что отправляет в рот. Страсть к модной одежде, которой отличался в подростковом возрасте, прошла; уютнее всего чувствовал себя в вязаном свитере, в минуты вдохновения, ежась не от холода, а от будораживших его мыслей, набрасывал на плечи легкую накидку.

Управляясь с бесчисленными домашними хлопотами, ухаживая за детьми, Наталья находила время и силы, чтобы часами читать Александру в те часы, когда он стоял за мольбертом. Чаще всего это были философские труды или монографии по культуре античности и Древнего Востока. Ее поражало умение мужа, переносясь в мыслях в совершенно другие измерения времени, не только слышать, но и улавливать смысл каждой фразы. Она сама понимала далеко не все в произносимом вслух тексте. А он частенько прерывал ее, просил повторить ту или иную фразу и комментировал ее, да так логично и просто, что Наталья удивлялась, как это она сама не поняла сразу.