Человечек словно угадал его мысли.
– Что, нравится мой посох? Нашел на телеге одного торговца. Он понятия не имел, что везет, но я-то знал! Чувствовал его силу, слышал его зов! Этот посох нуждался во мне!
Эшер тяжело вздохнул: не первый раз сталкивался с артефактами-паразитами, и ему все равно было, откуда взялся этот. Он видел столько крови, убил стольких людей, сколько обычному человеку и не снилось. Волк и все твари, живущие в этом гнезде, должны умереть, но этот юнец еще может искупить свои злодеяния, так почему бы не дать ему такую возможность?
– Люди Вистла хотят, чтобы зверь умер и все закончилось. – Эшер обернулся к рычащему волку. – Отдай посох и иди своей дорогой. Потрать оставшиеся годы жизни на благое дело.
– Старый дурак! Зачем мне добровольно расставаться с силой, а?
Эшер подошел ближе, на расстояние удара.
– Потому что я все равно убью волка и заберу ее.
Человечек хрипло рассмеялся.
– Но во тьме ты всего лишь жертва…
Мелькнуло брюхо гигантского паука – и светящийся шар погас. Тьма опустилась на Эшера, чудовища зашевелились в тенях, десятки ног побежали по веткам сплетенных дубов. Волк прыгнул, распахнув пасть, способную легко откусить человеческую голову.
Эликсир ночного зрения быстрее побежал по венам, тьма придала разуму ясности, даря другое ви́дение. Эшер легко увернулся от волка, безошибочно зная теперь, где находится каждая тварь. Волк промчался мимо, обдав его своим запахом, едкая вонь пауков и разлагающейся плоти ударила в нос. Когда-то в юности у Эшера голова шла кругом от того, как внезапно обострялись чувства, стоило прийти тьме, но теперь в этом хаосе он ясно различал сердцебиение каждого чудовища и их хозяина. Оставалось только держать рот закрытым, чтобы не ощущать привкус крови и дерьма, витающий в воздухе.
Он двигался не задумываясь, наука убийства за десятилетия прочно въелась в его мускулы. Первого паука он насадил на клинок, и чудовище завизжало в агонии. Эшер, не теряя времени, отбросил его в бегущего навстречу волка и тут же развернулся, атакуя второго паука и разрубая на две половины. Третьего он впечатал ногой в дерево и одним ударом меча рассек еще двоих. Тварь заерзала, пытаясь вырваться из-под его сапога, но и ее ждал клинок.
Тощий человечек захохотал, довольный представлением. Его дыхание пахло сырой плотью.
– А ты продержался дольше всех!
Эшер круто развернулся, вновь уходя от волка. Зверь на полной скорости врезался в дерево и яростно зарычал. Четыре взмаха меча – и еще трое пауков упали на хрусткую от костей землю.
Губы их хозяина беззвучно шевельнулись – заметил, что без паучьего шуршания стало как-то тише?
Хлюпанье когтистых лап по грязи заглушило для Эшера остальные звуки. Он встал поустойчивее, сменил рунный меч на двуручный, привыкая к балансу.
Волк щелкнул зубами и прыгнул. Эшер упал на одно колено, вонзив шипастое навершие в землю, и напряг мускулы, ожидая удара.
Волк рухнул на острие всем весом, окровавленный клинок вошел точно в пасть и вышел из затылка.
Эшер перевернул волка и, упершись ногой в его грудь, вытянул меч. Он чувствовал, как жизнь покидает этого красивого опасного зверя, извращенного злой волей безумного человечка.
Теперь – никакого искупления.
Эшер вскинул руку и отправил в полет еще один шар, освещая поле боя. Человечек отшатнулся.
– Н… не может быть… Что ты такое?! – Без своих зверей он стал еще более жалким. – Я просто… я же просто хотел, чтобы со мной считались…
