Когда меня окликнул Нацтер, я еще писала то, что думаю насчет пауков, и как сильно я их ненавижу.
− Лануф, ты готова?
− Погоди минутку, я допишу, – я вдруг вспомнила о Зайрай и посвятила ей несколько строк.
Султан и Нацтер терпеливо ждали моего появления.
− А теперь сжигаем листки, но так, чтобы пепел на нас не попадал. Если попадет – это дурной знак. При этом надо говорить: «Гоню страх на семи ветрах…»
Мы опять разошлись.
Пламя наших свечей трепетало, норовя погаснуть. Нам приходилось укрывать его ладонями.
Я выбрала уединенное местечко. Проверила куда дует ветер. Затем подожгла листок, и пока он горел, шептала слова, которыми снабдил нас Нацтер:
− Гоню страх на семи ветрах. Где ветры разбегаются, страхи в пепел превращаются. Страх – пепел, сон−беда, заблудитесь навсегда!
Где-то на третьем чтении заговора, внезапно погасла свеча, в руке моей остался треугольный уголок бумаги, по краю которого бежал огонек. Теперь этот огонек начал дымить и уменьшаться на глазах. И погас…
Я растерялась. Мой ритуал не закончился должным образом, а значит ожидаемого результата я не получу. Повертев клочок бумаги, я прочитала полусгоревшие слова: «…толстую паучиху… Зайрай…». Вздохнув, я разорвала остатки листа на мелкие кусочки и бросила за ограду башни. Ветер подхватил их и закружил словно снежинки.
–…Страх−пепел, сон−беда, заблудитесь навсегда! – закончила я заговор, и в расстроенных чувствах вернулась к центру башни, где дымился, угасая факел.
Султан стоял на южной стороне башни и задумчиво смотрел вдаль. В его руке горела свеча и, похоже, лист бумаги он уже сжег.
Нацтер помахал мне с северной стороны башни и, дождавшись ответного взмаха, пошел навстречу.
Он увидел в моей руке потухшую свечу и участливо спросил:
− Не получилось?
Я ответила, отрицательно качнув головой.
− А у тебя?
− Все нормально.
Услышав наши голоса, Татхенган обернулся, потом подошел к нам. Вид у него был удрученный.
− Кажется, у меня не получилось, − нехотя произнес он, заметив, что мы ждем, что он скажет. Он затушил пламя свечи пальцем и спросил: − У вас как?
− У меня нормально, − ответил Нацтер.
− А у меня погасла свеча, − сказала я и почему-то улыбнулась. – Пришлось закончить ритуал по-своему.
Наконец, и султан решил удовлетворить наше любопытство.
− А у меня в последнюю минуту пепел попал на одежду.
− Повторить уже нельзя, − напомнил Нацтер.
Чтобы не предаваться грустным мыслям по поводу неудавшегося ритуала, я предложила:
− Может спустимся здесь слишком ветрено.
Мужская часть нашей кампании возражать не стала.
− Татхенган, пора бы посвятить нас в свои планы, если они есть.
− Поговорим у меня в кабинете.
Значит, поняла я, у него есть кое-что на уме относительно нашего будущего. У меня же не было в голове ни одной полезной мысли.
Вскоре мы входили в его кабинет. На статую, изображающую султана в полный рост, обратил внимание только Нацтер. Что именно его в ней привлекло, я не знала. Он не спускал с нее глаз. Лишь, когда я мысленно пыталась его отвлечь, он поворачивал ко мне удивленно голову и, пожав плечами, возвращался к прерванному занятию.
Султан предложил нам сесть.
− Лануф, я решил отказаться от первоначального плана. Я султан и обязан в первую очередь заботиться о благополучии живущих на Дордодотернзисе людей. Я должен попытаться спасти планету. Ты знаешь о спасении планет больше меня и потому хочу узнать, что ты сама думаешь по этому поводу?
