На террасах в предчувствии дождя раскрылись во всей красе цветочные клумбы. И еще… всюду летали белые клочья паутины, глядя на которую, у меня пропало всякое желание прогуляться под открытым небом.
Вдоволь насмотревшись на утренний пейзаж, я отошла от окна, собираясь заняться собой. Когда я выходила из душа, проснулся Нацтер. Вставать ему совсем не хотелось.
Некоторое время он наблюдал за мной, прищурив сонные глаза, иногда улыбался, когда я бросала на него мимолетные взгляды.
− Пора вставать или ты так не думаешь?
− Я здесь отвык рано вставать, − произнес он, сладко потянувшись.
− Гульсияра случайно не снилась?
Нацтер ответил, закрыв глаза:
− Видел Армонду. Она и Гульсияра выстроили огромный замок на берегу озера, а потом в нем заблудились. Я отправился их искать, но мне всюду попадались пауки. Тогда я выпустил перед собой букаруса. Тот только успевал их ловить, он так растолстел, что я испугался, что он лопнет. Я уже исследовал почти все комнаты, и осталась последняя, но из нее навстречу вышел Татхенган. Он схватил Буку и стукнул кулаком по стене замка. По ней побежали трещины. Мне бы спасаться, но я хотел во чтобы то ни стало найти девчонок. Тогда я побежал, но споткнулся, и меня придавило тяжеленной плитой…
Рассказав свой сон, он открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.
− Не нравится мне этот сон, − в заключение сказал Нацтер и сел. – Чтобы он не сбылся, нужно его срочно сжечь!
− А мне ничего не снилось. Кстати, как ты собираешься его сжечь? Я не взяла ни единой свечки.
Нацтер всегда сжигал плохие сны. Этот ритуал был обычным на его родине. Делал он это просто: описывал сон на листке бумаги и сжигал в пламени свечи, а потом произнеся заговорную молитву, развеевал пепел по ветру.
Насколько я помнила, ему плохие сны почти не снились.
− И часто ты стал видеть плохие сны? – после долгой паузы спросила я.
− Нечасто. Как думаешь, у него свечка найдется?
− Мы не узнаем, пока не спросим.
Нацтер резво вскочил, немного попрыгал, прогоняя остатки сна, и убежал принимать душ.
Вскоре мы были готовы к очередным приключениям нового дня.
К большому огорчению для Нацтера, султана найти нам не удалось. Его не было в кабинете, в обеденном зале, а в апартаменты Ирлисы я идти не рискнула.
− Я пойду к поварам, − сообщил Нацтер, − может у них раздобуду огонь.
− Я жду тебя в зале.
Мы расстались. Он пошел в одну сторону, а я в другую. В зале стол уже был накрыт. Проигнорировав осуждающие взгляды предков ныне здравствующего султана, я приступила к завтраку. Где-то на втором блюде в зале появился Татхенган.
На этот раз он выглядел скромнее, чем вчера, но не менее элегантно. Бирюзовая рубаха, подпоясанная широким белым поясом с вкраплениями из красных камней, черные брюки и того же цвета туфли.
− С добрым утром, Богиня! – серьезным тоном произнес он приветствие.
Я чуть не подавилась от возмущения.
− Только не надо его портить глупыми прозвищами!
Султан выбрал место за столом. Снисходительно улыбаясь, он уперся в меня проницательным взглядом своих синих бездонных глаз и сказал:
− Сколько помню, ты ни разу не произносила вслух мое имя, и потому я тоже решил придерживаться твоего стиля общения.
− Но это глупое прозвище меня раздражает. Ты хочешь со мной поссориться?
− Ни в коем случае! Может мы придем к компромиссу?
− И что ты предлагаешь?
Я пыталась вспомнить, называла ли я султана когда-нибудь по имени, но не могла. Что-то мешало обращаться к своему бывшему врагу по имени. Словно оно определяло дистанцию между нами, лишаться которой мне было ни к чему.
