Восьмиклассница - страница 21

Звонок уже прозвенел, но учительница задерживалась, поэтому класс продолжал шуметь. Однако мне было не до этого.

Моё место было занято, и я не собиралась отступать. Отступать – значит уйти на последнюю парту, подальше от этой «прекрасной» парочки.

А я принципиально останусь здесь!

Подойдя ближе, я громко откашлялась.

Ноль реакции.

Они даже не заметили меня, слишком увлечённые друг другом.

Я скрестила руки на груди и с отвращением наблюдала, как они нагло целуются прямо на моей парте. Нет, даже не просто целуются – у них настоящий французский поцелуй. Фу! Я видела, как их языки соприкасаются, как он покусывает её нижнюю губу…

Меня сейчас стошнит!

– Прошу прощения, но не могли бы вы, уважаемая мадемуазель, убрать свой зад с моей парты? – я больше не могла молчать. Если бы не сказала это сейчас, то не знаю, что бы сделала. – Или, может быть, вам помочь? Скинуть?

Я чувствовала, как от злости дрожат руки.

Катя медленно повернула голову, лениво посмотрела на меня и скривила губы:

– Ты с ума сошла? Только попробуй. Новикова, ты что, завидуешь?

Она даже при нём не стеснялась так разговаривать.

– О да, конечно! – с издёвкой протянула я. – По ночам мечтаю о Серёже, заливаюсь слезами в подушку… Как же так, моя обожаемая Катенька заполучила в свои мерзкие ручонки такого парня! Да чтоб мне сквозь землю провалиться – никогда в жизни!

Катя ехидно улыбнулась.

– Никогда не говори «никогда».

Серёжа усмехнулся и прижался щекой к её виску, глядя на меня с откровенным интересом. Ждал реакции? Хотел позлить?

– Как-нибудь обойдусь без ваших советов, – отрезала я.

– Да ладно, Оль, не злись.

Она вдруг потянулась ко мне и поправила воротник моей рубашки. Театрально нежно, с мерзкой самодовольной улыбочкой.

– Всё у тебя впереди. Жизнь – это полосы: белая, чёрная… мало ли что бывает. Встретишь ещё свою любовь.

Как же хотелось ей врезать!

Катя наконец-то слезла с моей парты и направилась к своему месту. Серёжа же остался стоять. В последний момент он наклонился ко мне и прошептал:

– Не ведись на её провокации. Не показывай, что тебя это бесит.

– Да что ты? – прошипела я. – Прямо заметно, да?

– Очень, – ухмыльнулся он. – Ну, ничего. Поревнуешь немного и успокоишься. Со всеми бывает.

Я даже моргнуть не успела, как он наклонился, ещё ближе, чтобы сказать на ухо:

– Ты же сама упустила свой шанс.

И подмигнул.

Урод. Мудак. Козёл!

У меня даже слов не было, чтобы выразить, насколько он мерзавец.

Я сжала губы, скрестила руки на груди, а потом… со всей силы наступила ему на ногу.

Прямо на его белую, идеально чистую кеду.

Теперь на ней красовалось грязное пятно – я ведь с утра успела вляпаться в лужу.

Серёжа взвыл от боли, схватился за ногу и упал на стул.

– Ты что, рехнулась?! – заорал он.

Он покраснел так сильно, что казалось, сейчас взорвётся.

Это было восхитительно.

А мне – не было стыдно ни капельки.

Наоборот, я вдруг почувствовала, как будто только что вдохнула полной грудью.

Да, бесись.

Это тебе – за всё.

Но весь кайф оборвала вошедшая в класс учительница.

Кто-то из одноклассников тут же начал сдавать меня, но самое странное – Серёжа молчал. Может, ему вдруг стало стыдно за свои слова?

В итоге его увели в медкабинет.

Перед уходом он кинул на меня недовольный взгляд.

Я в ответ показала ему язык. А потом – средний палец.

Что с ним стало дальше? Без понятия.

И, если честно, мне наплевать.

Я давно не чувствовала себя такой довольной.