Воспоминания и размышления старого водилы - страница 2

Через пару лет у брата Ивана появилась «Казанка», на которой я отравился в низовья Печоры на озеро Кодол, где сегодня, если верить рассказам бывалых, стоят нефтегазовые вышки. Заполнив тару морошкой, собрался в обратный путь, но этому воспрепятствовал штормовой западный ветер. Чтобы мать дома не начала бить тревогу, решил шарами под прикрытием берега добраться хотя бы до Угольной.

«Казанка» брата была из первых выпусков, которые не имели приклёпанных к бортам в кормовой части дополнительных герметичных булей. Були расширяли плоскую кормовую часть днища лодки, повышали её остойчивость. На лодках без булей было очень опасно выходить на режим глиссирования в ветреную погоду, особенно в тех случаях, когда ветер встречно-боковой. Тем более что при этом получался не режим глиссирования, а режим прыгания с одной волны на другую.

Мне было известно, что в обществе рыболовов и охотников Ненецкого округа уже появился длинный список его членов, уехавших на «Казанках» на охоту и рыбалку навсегда. Поэтому, чтобы не попасть в тот траурный список – не оказаться в положении кверху дном, непрерывно вращал ручку газа, добавляя обороты мотора, чтобы залезть на очередную волну, и затем сбрасывал газ, чтобы лодка плавно спустилась с гребня волны. Естественно, что при такой манере езды всё моё внимание было сосредоточено на волнах и принятии мер, чтобы очередной девятый вал не стал для меня роковым. Поэтому не заметил, как попал в шар (или курью), ведущий в деревню Красное, а не в город. Не зная, будет ли из него выход в Печору в районе деревни, решил повернуть назад. На самом подходе к Угольной, где спрятаться от огромных волн на километровой шири Печоры было уже не за что, у меня заглох мотор. Сообразив, что, пока блудил по шарам, израсходовал весь бак горючего, бросился в нос лодки, чтобы из канистры перелить бензин в бак мотора. Пока я там копался, лодку развернуло, поставило бортом к волне и пару раз захлестнуло. Двинувшись в корму, чтобы завести мотор, к своему ужасу заметил, что при моём приближении к мотору вся вода, скопившаяся в лодке, тоже устремляется в корму, отчего корма уходит под воду. Оказалось, что вода в лодке появилась не только от волн, захлестнувших «Казанку», но и из отверстия в корме, которое забыл закрыть. Открыл я его для того, чтобы вода, попавшая в лодку от волн при езде по шарам, автоматически вытекала из неё. При работающем моторе торец кормы поднимается над водой, и вода из лодки через отверстие стекает за борт.

Оценив сложившуюся ситуацию, понял, что единственная возможность спастись – успеть на вёслах добраться до берега, прежде чем лодка от воды, поступающей в неё, затонет.

Моя борьба со стихией закончилась в пяти метрах от берега, когда очередной девятый вал своим мощным накатом на берег накрыл корму лодки. А я успел выскочить из неё и, погрузившись в воду по пояс, почувствовал твердь под ногами.

Вылив воду из лодки, навёл в ней порядок и задумался, как через почти морской прибой добраться до глубины, где можно будет завести мотор. Решил попробовать сделать это с помощью якоря. Для этого развернул лодку носом в реку, забрёл в воду почти по пояс, толкнул лодку вперёд, сколько мог. Быстренько забрался в неё, схватил якорь и швырнул его в реку. Но мой манёвр не удался: берег в том месте был слишком пригрубый, в результате якорь опустился на глубину почти под самой лодкой. Пришлось срочно выбрать якорь, сесть за вёсла и начать бороться с набегавшими волнами. Борьба была отчаянной и долгой, так как «Казанки» не приспособлены для хода под вёслами в штормовую погоду. Отплыв от берега метров на тридцать, бросился в корму заводить мотор. Но он не заводился, проклятый. Не успел несколько раз намотать на ротор мотора шнур и дёрнуть его, как лодка оказалась снова выброшенной на берег. Только с третьей попытки мне удалось отъехать от берега на достаточное расстояние, чтобы успеть завести мотор.