Второе, запомнившееся мне событие, это приезд на один из моих дней рождения папиного брата дяди Васи, Василия Георгиевича. Он тогда был еще холостяком, и был страстным рыболовом и охотником, в частности был директором охотничьей мастерской, знал всех известных рыболовов и охотников и очень неплохо по тем временам зарабатывал. Дядя Вася привез мне в подарок удочку, самую современную, состоящую из трех колен. Естественно, удочка была с леской, поплавком, грузом и крючком. После обеда, а дядя Вася любил опрокинуть рюмку-другую (папа практически никогда не пил), все мы пошли на пруд. Дядя Вася надел червя и закинул удочку. Не успел поплавок встать, как все увидели поклевку и, передав мне в руки удилище, закричали: "тащи". Я дернул, и на берегу затрепыхалась довольно крупная плотва (грамм 150-200). Пока все стояли, разинув рты, рыба избавилась от крючка и начала довольно активно прыгать в сторону воды. Папа, одетый в белые брюки и белые туфли, сделал несколько попыток схватить ее, но не тут-то было – она достигла среза воды, вильнула хвостом и была такова. Папа бросился за ней, зашел по колено в воду, но, естественно, безуспешно. И тогда, весь мокрый и грязный, отправился в сопровождении мамы домой, а дядя Вася простоял ее мной на берегу часа полтора, но больше так никто и не клюнул. Это была моя первая, но, увы, не пойманная рыба. С тех пор я неравнодушен к рыбной ловле.
У тети Тани родился сын Саша – мой двоюродный брат, и они тоже начали сжимать дачу. Снимали они дачу на Сходне, на тихой улице в доме с большим участком. Им там понравилось, и они предложили моим родителям поменять Голицыно на Сходню. Съездив на разведку мама с папой нашли на той же улицу дачу с двумя комнатами и верандой и хорошим садом. Муж хозяйки был сослан за 101-й километр (тогда это было наименьшим наказанием). У нее было две взрослые дочери Валя и Леля. Единственным неудобством был их жилец, у которого беспрерывно гремела музыка, естественно, современная эстрада, и который по выходным постоянно ездил на мотоцикле или ремонтировал его.
Дача была расположена буквально в двух шагах от оврага, заросшего лесом, по которому протекала река Сходня. На другой стороне оврага была возвышенность типа холма – "Гучковка", по названию имения фабриканта Гучкова, занимавшего пять-шесть гектаров. Далее по дороге, которая вела к деревне "Новая" и Ленинградскому шоссе ранее находилась дача нашего деда Сергея Александровича Попова, которая была реквизирована после революции и где в, описываемые мною времена, размещался детский дом. На Сходне мы прожили лет восемь вплоть до сентября 1941 г. С переездом на Сходню мама пошла работать и была на даче только во время отпуска. Папа приезжал раза два в неделю – привозил продукты, а со мной жила папина сестра тетя Маня. У папы было три сестры: Елена, Мария и Анна и брат Василий, о котором я уже писал.
Насколько я помню, лет с четырех-пяти меня возили к папиным родственникам, жившим в Климентовском переулке в Замоскворечье. У них была одна довольно большая комната в коммунальной квартире, в которой жила папина мама, Мария Ивановна, баба Маня, и сестры тетя Лена и тетя Маня – обе старые девы. Баба Маня была очень больна, почти не вставала с постели и вскоре умерла. Младшая сестра отца, тетя Аня, вышла замуж, жила отдельно, у нее был сын Виталий – Таля. С ними я познакомился только после войны. В углу комнаты у стола стоял граммофон, старинный и, как оно и положено, с трубой, и при нем было несколько пластинок, которые я все время крутил пока мы были в гостях. Я слушал арии Гремина, Торреодора и Мефистофеля в исполнении Федора Ивановича Шаляпина. Пластинки были с большими дефектами, но музыка и голос Шаляпина запомнились мне на всю жизнь.
