Борен промолчал в ответ на это. Солнце светило во всю и день становился жарче. Напарники отволокли обоих оленей в одно место, Борен частично снял шкуру с одного из них и вырезал несколько кусков мяса с его бедра. Он взял с седла своей лошади свёрток, раскрыл его и постелил около костра, который тем временем развёл Шэйн.
– Я пойду поищу, где обмыть мясо, а ты пока нарежь его на куски размером с полкулака.
– Понял, ваше благородие, – съязвил Шэйн, взял один из ножей, которые принёс Борен и принялся исполнять поручение.
Через пару часов поисков и трудов они подготовили мясо к жарке, пронзили тонкими деревянными прутьями по несколько кусочков и стали жарить их на трёх рогатинах, которые треугольником расположили вокруг костра. Когда солнце поднялось над лесом, Шэйн снял с себя куртку и, оглядываясь, заговорил:
– Такая жара сегодня… Хорошо, что скоро осень.
Борен потыкал ножом в мясо на вертеле, в нетерпении облизнулся и сказал:
– Когда дойдём до перевала Фанлона, станет заметно холоднее. Там всегда ужасный ветер, – Борен обернулся на туши оленей, одна из которых была наполовину разделана, и вздохнул. – Жаль, что второй подвернулся. Разделывать обоих слишком долго, нажарим мяса с первого, я отрублю ему рога и поедем дальше. Второго придётся бросить.
Шэйн печально вздохнул и опустил глаза. Не желая сосредотачиваться на смерти животных, он решил приступить к обеду и сменить тему:
– Ты слышал что-нибудь о людях с земель, которые уже захвачены Ренамиром? Как им живётся под новым флагом?
Борен последовал примеру напарника, стал снимать ароматное жареное мясо с огня и ответил:
– На самом деле, неплохо. Вместо лордов он назначает своих наместников, замки приходится восстанавливать после осады… первое время тяжело, а потом всё становится, как раньше. Какие-то серьёзные изменения он пока внёс только в Пелетейн, но кто знает, что будет дальше? На месте Тавиша я бы лучше подумал о союзе с остальными лордами, чтобы остановить это безумие. У меня никак в голове не укладывается, что всей Верувиной может править один человек. Император Ренамир, чтоб его… да он младше меня! Хотя, говорят, мудрый не по годам и до ужаса хитрый.
– Было бы странно, если бы он был ровесником наших лордов, – пожал плечами Шэйн и с усилием отгрыз кусок мяса, который оказался туговат.
– Почему?
На лице Борена отразилось некоторое удивление. Шэйн достал из своего мешка связку с сушёными грибами, снял с неё несколько штук и протянул собеседнику. Борен принял их, кивнул в знак благодарности, а затем услышал и ответ на свой вопрос:
– У стариков нет привычки что-то менять. Они сидят на своих сморщенных задницах и думают, как бы им не потерять то, что есть. То, что уже нажито. Только у молодых может хватить дерзости захапать всё – просто взять и пойти захватывать мир. Ты представь, сколько радости было на лице у его солдат, когда он объявил, что отправляется завоёвывать континент! Сидели они в казармах, тухли в сырости, как человекоподобная плесень, а тут – раз! Походы, захваты, сражения! Конечно, они рискуют. Но каждая победа, каждый штандарт, на котором поднимается знамя Ренамира – это же… личное достижение для них! Они будут рассказывать своим внукам, как завоёвывали города один за другим, и никто не сможет повторить это, никто не получит такого опыта. Потому что тогда всё уже будет едино, и останется надеяться, что кому-то с других островов и континентов станет неугодна цельная, сильная Верувина.
