Воспоминания. Размышления о былом - страница 10

Приходили всякие бородатые мужики и женщины, и садились за столы. И отец начал их обучать грамоте. Я тоже садился где-нибудь в уголке, в сторонке, и упорно изучал эту грамоту. Моему отцу было трудно заниматься с такой аудиторией. Приходило на занятия более двадцати человек. Их надо было рассадить где то, чтобы они могли писать, записывать буквы. Не хватало столов, бумаги тоже.

Первое время отец рисовал по несколько букв крупным шрифтом на больших листах бумаги. Это было не совсем удобно. Нужна была доска, как в школе, чтобы на ней можно было писать мелом, рисовать буквы, показывать и разъяснять. Через какое-то время подобная доска появилась, размером поменьше. Это было уже другое дело. Можно было чаще буквы менять.

Вначале отец рисовал букву, крупно, печатную, затем прописью, и добивался того, чтобы все твёрдо усвоили её название. Затем другую, третью. И так по несколько букв день. Учил, конечно, их и писать. Это им давалось нелегко и очень медленно. Не сразу могли понять почему некоторые буквы имеют свои названия, такие как: Эль, Эм, Эн, и так далее, а читаются по-другому. Часто доходило до смешного. Особенно, когда уже из букв составлялись короткие слова, например, «Река», «Нос» и другие. Читали «Эрека», «Энос», и т. д. Но потом всё становилось на свои места. Иной раз такой гогот поднимался, что я не сразу понимал, почему они так смеются. Может быть, отец делал небольшую разрядку, чтобы на две-три минуты их отвлечь от такого тяжкого и непомерного для них труда.

Я не мог долго ждать, когда люди освоят следующую букву. Это длилось медленно и долго. Поэтому я не давал свободно дышать и папе, и маме, когда у них появлялась свободная минута. Занятия в так называемой «школе», проводились два или три раза в неделю, в вечернее время. Я освоил письмо и чтение в очень короткое время.

Читать газеты я мог так, что отец говорил мне: «Ну что ты, строчишь как из пулемёта? Читать надо медленнее и вдумываться в прочитанное». В общем, читать я научился довольно быстро. Естественно, я умел и писать.

Я захотел идти в школу. Но об этом не могло быть и речи. В школу принимали с семи лет, а мне не исполнилось и шести. Но подходил сентябрь, и я так настаивал перед родителями, что они не знали, как поступить. Ведь не примут.

Отец ходил в школу и разговаривал с директором, уговаривал его. Но он ни в какую. Говорил: «Я не имею права нарушать закон». Но отец упросил, и решили, остановится на том, что я похожу в школу, пока мне не надоест, и сам брошу школу. На этом и остановились.

Но не тут-то было. Я к учёбе стремился. Учился лучше всех в классе. И уходить не собирался. Так и продолжал я свою учёбу. Учился я отлично. Вот только единственный был недостаток, я был мал ростом. Но в обиду я себя не давал, хотя и мал был, но сдачу давал. А зимы у нас были суровые, снежные. Снег был глубокий и ходить было до школы для такого маленького ребёнка далеко, километр или более, и через поле, так как школа была на другой улице. Когда был глубокий снег и сильный мороз, мама меня возила в школу на санках…

Представьте, я как какой барин, на «тройке» подъезжаю к школе. Я тогда особенно недопонимал, что это смешно. И, возможно, с меня смеялись. Ну да ладно… Чего не бывает. Всё это были житейские мелочи. Правда, такие мелочи меня ещё не раз сопровождали позже.

И что главное, тоже связаны со школой, и почти с такой же ситуацией. Но об этом я позже успею ещё рассказать. Это было уже в тёплом Крыму.