Воспоминания. Размышления о былом - страница 35

Наш «Кукурузник», так их называли, нырнул куда-то в эту зелень. Дальше его уже видно не было. «Мессер» дал ещё одну очередь, и после скрылся в этой же долине. Трудно сказать, сбил он нашего или нет, там уже было не видно.

Ну скажите, какой гад! К нам прилетел, и за нами же гоняется. Был бы это наш «Ястребок», а не «Кукурузник», то ещё неизвестно, кто кого бы гонял.

Был 1942 год. Крым был почти полностью оккупирован фашистами. Оставался один Севастополь, который в гордом одиночестве сражался ещё долго с врагом. Немцы захватили весь Крым. А Севастополь не сдавался, боролся до последнего.

Как только могли, Севастополь пытались поддерживать всем необходимым. С Кавказа морем доставляли и живую силу, и боеприпасы, и продовольствие. Но силы были неравные. И Севастополю сражаться было всё труднее. Так, в январе, чтобы отвлечь часть войск врага от Севастополя, в районе Евпатории был высажен морской десант, о котором я выше уже подробно рассказывал.

Но обстановка всё осложнялась. Однако и в таких условиях Севастополь стоял до конца июня 1942 г. Я вспоминаю, как с конца мая, и до середины июня немецкая авиация усиленно бомбила Севастополь. Самолёты, летящие туда, пролетали почти через наше село, чуть в стороне, южнее.

Я никогда до этого и после этого, не видел такое количество бомбардировщиков в воздухе одновременно. Видел я это дважды. Первый раз, где-то после 2 июня, а второй раз – 4-го или 5 июня 42 года. Летали они и до этого. Но не в таком количестве.

А сейчас летала армада тяжело нагруженных бомбардировщиков, с тяжёлым прерывистым гулом. Как будто летят и стонут: «Гу-гу-гу…» В течении нескольких минут всё небо было закрыто самолётами. Летели они тройками, друг за другом. Но эти тройки закрывали всё небо и по ширине, и в даль. Как будто летела огромная стая ворон. И там их были сотни или даже тысячи.

На это зрелище было страшно смотреть. Глядя на них, мы прекрасно понимали, куда они и зачем летят. И что будет твориться там, куда они начнут сбрасывать свой смертоносный груз. Смотря на эту стаю «коршунов», кулаки сжимались в карманах.

Ведь там, в Севастополе, были наши люди, наши солдаты и офицеры, наши отцы и братья. Летали эти ястребы и после, но уже меньшими объёмами. А летали они всегда одним маршрутом. С запада на юго-восток. Очевидно, откуда-то с румынских аэродромов или с украинских в районе Одессы.

К концу июня уже никаких полётов не было видно.

Как только был оккупирован наш Фрайдорфский район немцами, началась усиленная чистка населения. Через своих осведомителей (как, например, Ударович), а короче, через предателей, начали хватать и арестовывать инакомыслящих, т. е. недовольных приходом немцев советских активистов, коммунистов, а также евреев.

В этих делах они находили себе помощников. Был и в нашем селе такой «деятель», о котором я уже выше говорил. Село наше находилось в пяти километрах от райцентра Фрайдорф. Примерно на полпути к райцентру когда-то находилось татарское село, которое называлось Контуган. Оно уже давным-давно исчезло с лица земли.

Остались на его месте заросшие бурьяном развалины да курганы, да ещё два артезианских колодца глубиной 80–90 метров. Один из этих колодцев, наиболее сохранившийся, и стал последним местом пребывания на этой земле многих наших советских граждан, и особенно евреев. Я здесь называю колодец наиболее сохранившимся. Это не значит, что он функционировал, нет. Просто его не засорили, не забросали мусором, как другой. И он оставался пустым на всю глубину. Вот его-то новые «хозяева» и использовали для «наведения» нового порядка.