Здесь мы рассчитывали, что я буду жить постоянно. И через пару дней моя мама ушла в обратный путь. Вначале она вернулась в Карасубазар. А уж затем отправилась домой.
Только вот до сих пор я не знаю, как она, бедная, возвращалась домой. Каким путём, кто её провожал. Я же остался на два года здесь, в Ново-Царицыно, пока длилась оккупация.
А когда вернулся домой, не поинтересовался, как она добиралась. Просто об этом не было речи, а потом всё забылось. А сейчас уже и не у кого спросить.
В общем я остался в Ново-Царицыно. Потом приходилось жить попеременно то тут, то в Карасубазаре, у дедушки и бабушки. Потом снова смена обстановки, и так с июня 1942-го, по май 1944 года. Пока Крым не очистили от той «чумы» советские войска.
Таким образом, в Ново-Царицыно и в Карасубазае у меня начался новый этап моей жизни, вдали от родной матери, братьев и сестры.
И ежедневно приходилось смотреть на жирные морды фашистов, которые ходят по улицам города, по нашей земле. Жизнь у тётки особенным разнообразием не отличалась. У неё был муж, а мне дядя Митя, кубанский казак. Уж очень он напоминал хромого старика, отца Григория Мелехова, из кинофильма «Тихий Дон». Он был также небольшого роста, только не хромой. Ничем не выделяющийся, щупленький. Все мужчины были мобилизованы на войну, а вот почему он не был призван, не знаю. Может быть, по болезни.
В мои обязанности входило, когда скажут, заниматься и смотреть за моей маленькой двоюродной сестрёнкой, Олей. Ей был всего годик. Она почему-то всегда плакала. Болела, что ли. Ещё, когда надо, что-то делать по дому. А ещё надо было выгонять корову на пастбище и пасти. Это я делал совместно с соседними ребятами.
Ново-Царицыно – это очень большое село, вроде районного центра, где несколько больших улиц.
В селе был большой аэродром. Там базировались тяжёлые самолёты, бомбардировщики. Я это сужу по тому, что мы, мальчишки, обнаружили на аэродроме огромные бомбы, длиной метра по два и более. Это оставили наши войска, когда отступили.
Чтобы корову пасти, надо было её выгонять за село, к реке. А это не так близко. Все близлежащие земли были под виноградниками, садами и т. п.
В Ново-Царицыно находилась большая воинская часть, немецкий гарнизон. В селе была Управа, Полиция, Жандармерия, и ещё какие-то фашистские приправы. Вся эта камарилья занимала все пустующие, бывшие советские учреждения, такие как школа, сельсовет, поликлиника, магазины, и т. п. Занимали все здания и служебные помещения аэродромного состава. Да и много других. Начальником полиции был русский, Стеблин. Наверное, предатель и отъявленный негодяй, так как его все боялись и ненавидели, и избегали с ним встречи, как и со всеми предателями. А городской Управой тогда руководил некий Письменный.
В отношении его я ничего не могу сказать. Кто он, и что он? У него был сын. Какое у него было имя настоящее, я не знаю. Все его называли Канька, в том числе и я. Я его видел часто и знал. Симпатичный молодой парень, лет 17–19. Мы ещё удивлялись, почему он не в армии.
Остался в оккупации, кругом немцы. Я его видел не раз, как он встречался со своей девушкой в конце огородов, у виноградника. По вечерам. Про него нечто выяснилось значительно позже. Кто-то из полицаев выследил, что сын главы городской Управы по ночам куда-то отлучается. И часто дома, по ночам, его посещают какие-то люди. У дома сделали засаду.
