Между тем мысли его крутились вокруг соседа. Вот, думалось, живет по своим понятиям, кои не поддаются никакой логике. Купит диван или комод и ничего никому не скажет о предполагаемой покупке. Даже ему, Михаилу, соседи ведь или даже более того – почти друзья. А как привезет в дом, так сразу и к ним с Валентиной – похвалится, заодно и чайничек на стол поставит. Ему-то ничего, а Михаилу вечером достается от бабы – завистливые ведь они, эти женщины. Всё кажется им, что у других мужья как мужья, только собственный – простодырый.
Вот и на прошлой неделе машину асфальта привез, всю ограду облагородил. Что, не мог сказать? Вместе бы привезли и дело сделали. Ограду заасфальтировал, а вечером кричит, соседей зовет. Ну Валентина, как увидела черный с синими переливами пол, так Михаил и понял, что вечером опять житья не даст.
Да Бог с ним, куда теперь от этого денешься.
На работе Михаил выяснил, что достать баллон с кислородом сущий пустяк.
– Литр водяры и считай, что он у тебя в ограде, – смеясь, просветил слесарь-сантехник Санька. – У меня кореша в горкомхозе черта достанут за водяру.
В обеденный перерыв Михаил укатил на мотоцикле домой. Рассказал все жене. Валентина с пониманием отнеслась к делу. Она знала, что если муж за что-то взялся, то пока дело не сделает, пить не будет. Такой он упертый, но если все, что наметил, выполнил, тогда держись.
Аккуратно поставила в коляску ведро со свежими огурцами и помидорами, а за спинку положила завернутые в старый рваный халат две бутылки водки.
– Ну, езжай с Богом, – благословила своего суженого.
Поднимая клубы пыли и отработанной гари, Михаил укатил.
Не дождавшись конца работы, тайком от мастера поехали в горкомхоз. Остановились возле высокого деревянного забора.
– Я мигом, – негромко сказал Санька и, отодвинув доску, исчез.
Минут через десять появился с мужиком, которого называл Максимычем.
– Ну, что у вас там? – потирая ладонью подбородок, спросил тот.
– Вот! – с гордостью откидывая дермантин, выпалил Санька.
Михаил, отодвинув сиденье, достал халат и выставил водку.
– Забирай! – хмуро сказал он, ничего не спрашивая о баллоне. В этот момент ему хотелось верить, что Санька его не обманет. Просто не посмеет.
– Ну, что ты, Георгич, – вмешался Санька, – Здесь пить будем. Вот и Максимыч так же думает.
Максимыч покашлял в кулак и раздраженно сказал:
– Ладно уж, наливай здесь…
Время шло, тара пустела. Максимыч не отказывался, принимал угощение. Чего ж не принять – дармовое ведь.
Санька, в очередной раз беря стакан в руки, вскидывал маленькие, заросшие бровями, выцветшие глазки на Максимыча, низко наклонял голову, кряхтел и принимался за «работу».
Михаил тоже поглядывал на Максимыча, выжидая удобного момента, когда можно будет сказать о деле. Они ждали, когда Максимыч захмелеет, и можно будет вести разговор о деле.
Наконец, Максимыч хрустнул затекшими суставами тела, распрямился и доброжелательно спросил:
– Ну, чего вам?
Михаил встал, вскочил и Санька:
– Да вот баллон кислородный нужен, – коротко ответствовал Михаил.
– Пустой или с газом? – переспросил Максимыч. – Без газа хоть сейчас притащу.
– А, – махнул рукой Михаил, которому вся эта канитель уже изрядно надоела, – тащи хоть без газа.
– Тащи, – прохрипел, опускаясь на траву, и Санька.
Через несколько минут Максимыч появился в проеме забора с баллоном на плече, а был это невысокий, крепкого телосложения мужик в расстегнутой на животе рубахе. И ещё через минуту аккуратно опустил в коляску блестящий, окрашенный голубой краской баллон.
