– Давай.
Проснулись, когда солнце было уже высоко. На высокой сосне громко каркал седой ворон.
– Пошел ты, – зашебуршился в соломе Генка, тебя еще не хватало.
Ворон, увидев перед собой неизвестно откуда появившихся людей, сорвался с ветки и, медленно размахивая крыльями, полетел через поле.
Пошарив в рюкзаке, Генка задумался:
– Ты в курсе, что у нас из харчей кусок хлеба да луковица?
– Всего?
– Так точно!
– Негусто, – покачал головой Алексей.
Хлеб съели, луковицу Генка бросил в мешок.
– Тихо! – подняв вверх палец, он смотрел на товарища пристальным взглядом. – Слышишь?
– Что? – недоумевал Алексей.
– Железка шумит. Слышишь?
– Слышу.
– В какой стороне?
– А черт ее знает, вокруг все шумит. По логике справа должна остаться, мы ее не пересекали.
– Собираемся, поехали. Сейчас мы ее найдем.
К вечеру вышли к рельсам на небольшой полустанок.
Алексей сбегал на платформу, где стояло несколько человек. Через несколько минут вернулся, отдышавшись, доложил, что сейчас с минуты на минуту должна электричка подойти в сторону города.
– Отведи лошадей в лес, а я в город, – быстро проговорил Генка, на ходу сбрасывая с себя куртку и мешок. – На помощь кого-нибудь позову.
– И еды захвати, – успел вдогонку крикнуть Алексей.
Электричка, неожиданно выскочившая из-за поворота, уже тормозила возле платформы.
– Завтра к обеду жди, – прокричал Генка и скрылся в вагоне.
Алексей подался в лес, привязал лошадей. Перспектива ночевки была неважной. Спички уехали с Генкой. Из еды осталась одна луковица. Ни покурить, ни согреться.
Стемнело. Алексей зарылся с головой в солому и заснул.
Проснулся ночью от холодного ветра. Зубы стучали как кастаньеты. Зарылся поглубже, свернулся калачиком.
Чувство голода прошло. Видимо, организм после определенного срока перестроился на внутренние резервы.
Про себя удивленно подметил: «Правду говорят: сон заменяет еду. Еще бы теплом обогревал».
Всю ночь Алексей трясся от холода. Менял положение тела, укрывался курткой, но это не помогало. Стылый воздух со всех сторон вползал в его убежище.
Только забрезжил рассвет, выскочил из соломы и начал быстро приседать, размахивать руками, разминать свои затекшие от сна конечности.
Дул резкий ветер, прижимал морозец, сковывая землю. Маленькие лужицы сверкали льдом.
Пробежав несколько метров, Алексей остановился и стал снова разминаться. Вспомнил о лошадях. Пробежал в лес. Все в порядке. Ему показалось, что лошади тоже дрожали от холода.
– Потерпите, милые. Теперь идти некуда. Ждать надо, – сочувственно сказал он и побежал к соломе. Закопавшись в кучу, понял, что хочет есть.
Раскопав Генкин рюкзак, извлек из него луковицу. Соли, конечно, не было. Раскусанная головка источала терпкий аромат. У Алексея заслезились глаза. Пожевав немного крохотный кусочек, с удивлением обнаружил усиливающееся чувство голода. Съел еще несколько кусочков. В желудке зажгло, во рту тоже.
– Только язву не хватало схватить, – зло проговорил Алексей и отбросил остатки лука вместе с шелухой в сторону.
Генка приехал с утренней электричкой. Привез еды, телогрейку. Глаза его горели. Глядя на уплетающего за обе щеки Алексея, сказал:
– Еще пару часов проедем и все, надо бросать лошадей, дальше нельзя. Я из электрички все рассмотрел.
– Нас там не потеряли?
– Я заскочил к тестю, сказал ему.
– А он что?
– Что, что. Матерится. Весь скрюченный какой-то, кашляет, заболел, наверное.
Алексей жестко поджал губы, сузил глаза и смял свою шапочку в комок. Кисти рук у него были черными от грязи и сажи, спина сгорбилась.
