– Тогда пойдем.
Нура посмотрела на пергамент, который ей дала Вилла, перевернула его обратной стороной и взяла со стола ручку:
– Возьмись за мою руку.
Я повиновалась, наблюдая, как она вычерчивает круг. К нему добавились линии и фигуры, проходящие через центр…
И вот так, внезапно, я обнаружила, что стою не в Башне Полуночи, а моргаю от слепящего полуденного солнца.
– Нура, – окликнул недовольный мужской голос, – чего тебе надо?
Земля сдвинулась и заскользила подо мной, так что пришлось хорошенько постараться, чтобы удержаться на ногах. К своему смущению, я не сразу осознала, что по-прежнему цепляюсь за руку Нуры.
– Тисаана, это Максантариус.
Моргая от яркого солнца, я огляделась. Мы находились в саду, таком огромном, каких мне еще не доводилось видеть. Во все стороны, на сколько хватало глаз, простирались цветы и зелень. Посреди сада приютился маленький каменный домик. Рядом с ним, среди кустов дикой белой розы, сидел на корточках мужчина. При нашем появлении он встал, и я сразу отметила резкие черты лица в обрамлении взъерошенных черных волос.
Черные волосы.
Перед нами не вальтайн.
Должно быть, произошла ошибка. Мне сразу вспомнилось, как сморщила лоб сбитая с толку Вилла.
– Максантариус? Неужели?
Мужчина с усмешкой закатил глаза и скрестил на груди руки. Фиолетовая шелковая куртка – на мой взгляд, на редкость непрактичная одежда для садоводства – переливалась на солнце.
Пристальный взгляд мужчины остановился на мне. Я еще никогда не видела глаз такого яркого, ледяного синего цвета; этот нечеловеческий взгляд пронизывал насквозь.
– Объясни мне, зачем ты привела сюда незнакомую девушку в ночной рубашке и почему вы вдвоем топчете мои ирисы?
Я украдкой осмотрела себя, изо всех сил скрывая смущение по поводу бесформенного хлопкового платья. Затем перевела взгляд ниже, на раздавленные синие цветы под ногами.
Честно говоря, в этом саду нельзя было ступить так, чтобы ничего не растоптать.
– Ты давно не появлялся на собраниях в Башнях.
Максантариус поднял длинный указательный палец:
– Во-первых, это не твоя забота. Во-вторых, тебе прекрасно известно, что я в отставке.
К одному пальцу добавился второй.
– Ты все еще состоишь в Ордене.
Мужчина развел руки, откинул резким движением рукав и принялся изучать внутреннюю сторону запястья. Я разглядела маленькую золотую татуировку в виде солнца.
– Я как раз собирался от нее избавиться.
Нура не отреагировала, лишь слегка прищурилась. Я бы ничего не заметила, если бы не вглядывалась отчаянно в лица, чтобы зацепиться хоть за что-то, кроме малопонятной аранской речи.
– Это Тисаана. – Женщина указала на меня. – Она будет твоей ученицей.
Я вооружилась самой ослепительной улыбкой и сияющим взглядом из своего арсенала и склонила голову в приветствии.
Взгляд Максантариуса метнулся к Нуре, затем вернулся ко мне. Черные брови нахмурились, и в воздухе повисли готовые сорваться резкие слова.
И тут он рассмеялся:
– Что за чушь.
– Ты не пришел за учеником шесть месяцев назад, так что я сама привела ее к тебе.
– Я на пенсии. Таков уговор. И, кроме того…
Он опустил руки, указал на меня пальцем и изобразил подобие пожатия плечами:
– Я хочу сказать – серьезно? Неужели мне надо вообще что-то говорить? Даже не знаю, с чего начать.
На последней фразе его пристальный взгляд скользнул по мне с недоверчивым отвращением, от которого у меня заскрежетали зубы.
– Что тебя останавливает? – спросила Нура.
