– Что ж, вот и гидролизер, – сказал Фелтон, указывая на уходящий вдаль ряд цилиндрических баков, установленных прямо на лунном грунте и опутанных целой сетью из труб и кабелей. – Это центральная секция. Там слева и справа еще по три, – он махнул в сторону уходящих от них боковых коридоров.
– А где все рабочие? – поинтересовался Каримов.
– Они здесь не слишком нужны, – ответил за подчиненного Эванс. – Система автоматизирована, наши сотрудники бывают тут от силы пару раз в день, для обслуживания или планового ремонта.
– Да, четыре раза в сутки, если быть точным, – подтвердил слова босса Фелтон. – Операторы в центре управления следят за всем посредством датчиков, так же для мониторинга состояния оборудования, мы используем дронов. Вон, кстати один из них, – он кивнул в сторону небольшого, размером с ладонь, беспилотника на пропеллерной тяге, зависшего над одним из баков. – Электричество для гидролиза мы берем из нашей сети, от термоядерных реакторов.
– И солнечной электростанции, – добавил молчавший почти с начала экскурсии, Дик Гиббенс.
– Да, и от неё тоже.
Группа двинулась вдоль правой стены пещеры, гремя подошвами по металлическому помосту. Каримов, идя вслед за провожатым, с любопытством осматривал массивные желтые баки, по левую руку от себя, внутри которых, под воздействием электрического тока, вода разлагалась на составляющие её водород и кислород. На боку каждого бака, красной краской был нанесен порядковый номер.
– И сколько всего этих устройств здесь, и какая у них производительность? – Поинтересовался он у шагающего впереди экскурсовода.
– В этой секции двадцать семь. В других по-разному. Суммарно данный гидролизер вырабатывает примерно тонну водорода в час и соответственно тридцать две тонны кислорода. Разумеется, не вся вода перерабатывается, примерно половину её мы сохраняем в первозданном виде для бытовых нужд или продажи, – ответил Фелтон.
Дойдя до конца пещеры, группа, прошла через небольшой шлюз и оказалась в светлом, заполненном гулом помещении. В отличие от гидролизного цеха, с его грубыми стенами из необработанного камня, стены этого зала имели правильные формы. Приглядевшись к ним, можно было заметить длинные прямые борозды, оставленные резцами машин, что некогда выгрызли этот зал в лунном грунте. Огромная, озаренная светом ярких ламп комната, был сплошь заставлена различными агрегатами.
– Здесь лучше надеть беруши, – произнёс Боб Фелтон, перекрикивая стоящий вокруг них гул машинерии.
– Но тогда мы вас не услышим, – так же повысив голос, ответил ему Каримов.
– Не волнуйтесь, у этих штук активное шумоподавление, и они настроены так, чтобы пропускать человеческий голос, – доставая из кармана скафандра маленькие желтые затычки для ушей, ответил инженер.
Участники экскурсии последовали его совету и убедившись, что все друг друга слышат, отправились дальше.
– Здесь, по правую руку от вас вы можете наблюдать центрифуги грубой очистки, с них начинается весь процесс, – начал рассказывать Фелтон. – Первая центрифуга отсеивает наиболее крупные фрагменты реголита, доля которых составляет до тридцати процентов от массы материала, вторая отсеивает фрагменты меньшего размера, ну а третья соответственно самые маленькие. После этого, вода под давлением порядка девяти атмосфер, поступает вон в тот агрегат, предназначенный для удаления микроскопических фракций. В нем находится система кремниевых фильтров, пропуская воду через которые, мы извлекаем из неё то, что осталось после центрифугирования. Далее, видите вон ту здоровенную штуковину? Это главный дистиллятор…
