Павел Андреевич свернулся калачиком, погладил свои ноющие колени и задремал. Проснулся он через три часа. Наступили сумерки. Он вышел на балкон и просидел там весь вечер и всю ночь, наблюдая за качающимися от ветра ветками деревьев, которые, казалось, пытались побыстрее высушить свои мокрые листочки. Мыслей никаких не было, но какое-то давящее чувство в груди напоминало ему о его страданиях.
Прошла неделя. Он ни разу не вышел из дома и всё время сидел на балконе. Из разговоров двух ему уже знакомых женщин на скамейке он узнал обо всех жителях дома. Кто бы ни входил в подъезд или ни выходил из подъезда, какая бы машина ни подъехала, баба Лара никого не пропускала в своих обсуждениях, а баба Клава, пыталась ей иногда возражать, но быстро затихала и только поддакивала. Особенно они злорадствовали об одной женщине, тоже пенсионерке, с первого подъезда, которая всегда ходит одна и ни с кем не общается. Павел Андреевич, анализируя описанный ими портрет, сделал предположение, что эта Зинка (отчество они не упоминали),выглядит опрятно и держит себя с достоинством, что, по-видимому, и раздражало бабу Клаву и бабу Лару.
Ещё он был в курсе всех их болячек, источником которых были высокие цены на продукты, на коммунальные услуги, и, конечно, виновато во всём этом безграмотное правительство, в котором сидят одни шарлатаны. Так, невольно новый житель этого дома был заочно познакомлен со своими соседями. Оказывается, что этажом выше живет замученная, худая и нервная мать-одиночка Танька, на которую смотреть страшно. Четыре года назад её, беременную, привёз какой-то парень и больше не появлялся. С тех пор эта молодая женщина «крутится» как может. С ней на площадке – в двухкомнатной – семья из трёх человек. Там проблема: сын – хулиганистый подросток. На четвёртом этаже живёт одинокий художник, лет 65, очень мрачный и ворчливый. Ни одной картины его никто не видел. На пятом этаже – молодожёны. Остальных Павел Андреевич не запомнил. Он, сидя на балконе, уже стал узнавать описанных жильцов.
Татьяна действительно была худенькой, высокой девушкой, видно, что уставшей, но всегда ласковой со своим сыном, который сильно кашлял. Утром она вела его в садик, а вечером обратно. Она быстро проходила мимо сидевших на лавочке женщин и старалась на них не смотреть.
Первый раз увидев подростка Сашку, Павел Андреевич невольно улыбнулся. Его внешний вид действительно был необычен. Это был высокий, стройный парень, половина волос на голове выбрита, вторая – окрашена в зелёный цвет. Иногда носит бандану. Чёрные с прорезями джинсы держались на бедрах. Чёрная футболка с изображением черепа была на два размера больше и на ветру развевалась как пиратский флаг. Шею подростка украшали несколько металлических цепей. Они также были и на штанах, провисая от пояса до кармана. На левой коленке, прямо поверх джинсов, была повязана красная маленькая ткань в форме косынки. Его внешний вид был одним из поводов ссоры с родителями, которые всегда были прилично одеты и приветливы со всеми.
«Скорее всего, он хороший парень и просто пытается самоутвердиться и скрыть свою неуверенность за счёт одежды, – предположил Павел Андреевич.– А то, что он грубит родителям и знаменитым бабушкам (те так даже демонстративно плюют в его сторону),то это просто его защитная реакция».
Художник Эдуард, с виду не такой уж и мрачный, даже один раз помахал ему рукой, глядя на балкон, в знак приветствия нового жильца.
