— Я пришла, а вы спите, — проинформировала его Илзе, не поворачиваясь. Она поспешно стирала слезы, слишком уж далеко завели воспоминания.
— Вы плачете? — Кассиан поднялся и подошел ближе.
— Готовить не люблю, — вымученно улыбнулась мисс Эртайн. — Сядьте, пожалуйста, сейчас будем кушать.
— Что ж, значит, ужин готовлю я.
— Вы можете и в приготовлении обеда принять участие, вот, давите изо всех сил. Будет брусничный сироп.
Гарвести улыбнулся, подмигнул и сдавил предложенный овальный предмет. Давилка издала жалобный хруст, и на белый кафель капнули темно красные капли.
— Давите-давите, он давно сломан. Но еще работает, я просто миску подставить не успела.
— Мисс Эртайн, если вас не затруднит, — капитан немного раздраженно отложил давилку в миску, — выставьте на стол после обеда все, что сломано. Что-то я смогу починить, а что-то заменить.
— А, хорошо.
Илзе задумчиво посмотрела на сосредоточенного мужчину. Капитан пытался максимально выдавить сок из ягод и при этом не испачкать ни себя, ни стол. Стоит ли уточнять, что сломанная давилка все же победила?
— Ее я чинить не буду, — хмыкнул капитан. — Просто из вредности.
— Это женский подход, — фыркнула Илзе и забрала сок. Несложные манипуляции, и сырники залиты приятным, тягучим сиропом.
Себе Илзе положила «погорельцев», что не укрылось от взгляда Гарвести. Но он не стал ничего уточнять.
— Я видел календарь. Отмечаете крестиками дни?
— Да не то чтобы… — Илзе скривилась. — Я приняла решение сгоряча. Оно было обдуманным, только вот как-то… — Она пожала плечами и замолчала.
— Думайте о себе и о том, что вам важно. Есть ли для вас опасность.
— Назойливые старшекурсники, одержимые гормонами, которые некуда пристроить, — хмыкнула Илзе. — Их дурные головы прекрасно остужает работа на открытом воздухе. Клумбы и вскопаны и прополоты отрядом моих «поклонников».
— Что тогда?
Илзе помолчала. Капитан не был близким ей человеком. Но Илзе уже поняла, что у нее в принципе нет ни друзей, ни подруг. Дарию подругой она больше считать не хотела.
— Отец бежал от кого-то, — тихо начала она, — и оставил меня в старом домике лесника. Дом загорелся. Кто-то поджег его и подпер дверь. Я не могла выбраться. Через окно выйти не получалось — сейчас я понимаю, что это был магический барьер. А тогда лишь сильнее скатывалась в истерику.
Гарвести был хорошим слушателем. Он не перебивал, не торопил. Илзе отпила чай, глубоко вдохнула и продолжила:
— Я не успела потерять сознание, но очень испугалась. И тут открылась дверь, огонь словно испугался, возник будто бы коридор, свободный от пламени, и по нему прошел человек. Мужчина в белой мантии с золотым кантом. Ректор Лармайер. Он был моим рыцарем. Я никогда не хотела, — Илзе дернула плечом, — Покровительства. Ни от него, ни от кого. Просто любила. С детства. Тихо и, как мне казалось, незаметно. Вот.
— Вы повзрослели, — хрипловато произнес Гарвести. — Осталось только принять.
— Крушение детских фантазий… — Илзе улыбнулась. — Положить вам еще сырников?
— Лучше подлейте чаю, и я вам расскажу, как облажался юный рядовой Кассиан Гарвести…
4. Глава 4
На следующий день, после обеда, Илзе принимала зачеты и хвосты. И едва последний студент покинул аудиторию, в двери вошел букет. Едва ли не в рост самой Илзе.
— Доброго дня, Катти, — деловито произнес мистер Данборт. Что интересно, букет он внес не сам, а кто-то из службы доставки. Глава Совета Попечителей левитировал перед собой огромную напольную вазу.
