Лишь пару раз на совесть наплевал,
Ну пожалей несчастного сиротку!
Полчуточки куснуть от вдохновения
Позволь, родимый!.."
Мнётся кредитор:
И вроде можется занять до воскресения –
Не хочется потом ответствовать за вздор,
За сор, хулу и посрамленье музы
(Поодаль коники напугано храпят):
– Ты знаешь, человек, коням не до обузы.
Поймёшь меня, как станешь сам крылат
И сена пожуёшь на бездорожье
По буеракам ноги отобьёшь.
Я лишь тогда приставлю к тебе лошадь,
Когда ты сам, скиталец, не возьмёшь!
Когда в каретке кончится бумага
Исчерканная вдоль и поперек.
Когда.... А в прочем посмотри – вот фляга
Творенья муки – выпей-ка глоток.
Верни мне смысл! О, верни мне смысл!
Верни мечтам и крылья, и полет!
Дай мыслям взлёт, дай воздух этим мыслям,
Что жизнь когда-то знали наперёд.
Как знали суть и радости печальной
И опьяненья духа высотой,
А красоте безмолвной, пасторальной,
Предпочитали грозы и прибой.
Верни, верни мне смысл, Боже!
Я не боюсь ни плахи, ни меча.
Как можно быть поэту осторожным,
Когда оставлен за кормой причал?..
Здесь штиль. И зной. И зноем поражённый
Молю о смысле – чуде из чудес.
И к небесам несутся воспалённо
Мой взор, мой дух, мой ангел и мой бес.
Так одиноко в предрассветной мгле.
Свободно, тихо пусть, но одиноко.
И время застывает в рукаве –
И все мгновенья тянутся так долго,
Как будто забывают подгонять
Легчайший пластик у секундной стрелки
Сожмётся сердце. Неужели вспять?
Но, может быть, устала батарейка?
Приложишь к уху холодок стекла –
Живёт сверчок, да верится едва ли.
И лишь на миг ослабевает мгла –
На краткий миг… звенящий… изначальный.
Над выжженной солнцем травою
Хрустальное небо звенит.
И люди проходят конвоем
И каждый куда-то спешит.
И хмарь от распаренных улиц,
Политых поутру водой,
Себя поднимает и, щурясь,
Уводит, уносит с собой.
Луч, как-то, перекочевал из лужи
По капелькам на выступах в стене
К карнизу. И по струйкам на стекле
Пробрался в комнату – на полотно из кружев.
И там – среди воздушной красоты,
Среди поляны из цветов вискозы
Мир больше не был нестерпимо грозным
В нем суетливой не носилось маеты.
И тюль перебирала словно жемчуг
Блестящий луч воланами и розой.
Луна светила. И светили звезды.
А луч смеялся. И смеялась вечность.
На восходящих ветра перекатах
Взлетело пёрышко в синеющую высь.
Я протянула руку за крылатым
И вдруг оно – возьми и опустись:
Так осторожно, не коснувшись пальцев
Легло на парапет передо мной…
…И свет, сквозь тучи, с золотистых пяльцев,
Меня и пёрышко заплёл канвой.
Витиеватое переплетенье форм
Нагроможденьем, собственно, себя
Изображая идеальный шторм
Сверкало гранями, всю простоту губя.
Безмолвные прямые, будто в трансе
В немыслимые гнулись повороты,
Роняя в водопадах декаданса
Так чисто прежде бившееся ноты.
Дробясь, блистая, простирая небу
Ладони яростной агонии дождя
Терялись в «шторме ради шторма» перлы
…И забывалась ясность погодя.
Ты ведь просила дождь – не прячься под зонтом,
Не стой, дрожа вся, под случайной крышей.
Там, в луже, отражается потоп,
Что не с земли, а с неба к тебе вышел.
Побудь травинкой маленькой на миг,
Одной, в доступном глазу мирозданьи.
Побудь листком, который не поник,
Но радуется грозному созданью.
Побудь грозой.
И погляди на мир,
Откуда раньше с роду не глядела…
Пусть дождь идёт,
Как ты того хотела.
Возьми его руками,
обними.
Сперва была холодная вода.
