с рук… Потому что защита у тебя высокая… – математик посмотрел выразительно на директора. И потом – снова на Женю: – Вот
вы можете мир перевернуть… а мы не можем…
– Чего..? – не понял Женя.
Директору намёки математика не понравились.
– Что вы имеете в виду, Сергей Никитич? – спросил он строго.
– Вы лучше меня знаете, что, – язвительно усмехнулся математик. – И его дед – тоже… – уже совсем низким, неслышным
басом.
50
Директор нервно дёрнул себя за ухо и начал тянуть своё
«М-м-м»…, не зная ещё, как осадить математика, но тут с места в карьер вмешалась учительница литературы.
– Ты при том, Ангелин, что как только ты вышел из класса, всё
сразу и началось, – придерживая сползающие с носа очки, зачасти-ла она. – А что? – посмотрела на учительницу физкультуры. —
Я, по-вашему, должна скрывать такой факт?
– Почему он вышел во время урока? – поинтересовался директор, явно обрадованный тем, что можно не отвечать на
выпады математика.
– Потому что издевался над Пушкиным… Александром Сергее-вичем, над бюстом… и я его выгнала… Ангелина, – уточнила она.
Прыснула, прикрывшись ладошкой,физкультурница.
– Говори, Ангелин, – сказал директор.
– А что говорить? Я не издевался, – придуривался Женя. —
Я Пушкина люблю… Александра Сергеевича…
– Не о том, Ангелин. Что случилось, когда ты вышел из класса?
– Когда я вышел… всё уже случилось…
– Что именно?
– Ну, дым… Свет вырубился…
– Ладно, предположим… Кого ты видел, когда вышел?
Женя ответил не сразу. Краем глаза посмотрел на Димана.
У того лицо напряглось от ожидания. Женя усмехнулся.
– Никого не видел. Темно было… дым…
Диман перевёл дух.
– …Хотя …нет… Кажется, мелькнул кто-то… – Женя
нарочно тянул с ответом.
Диман опять насторожился.
– Но я не разобрал… А потом все из классов выбежали…
Диман вздохнул с облегчением.
Прозвенел звонок.
Двор перед домом матери.
Абсолютно трезвый Андрей сидел во дворе на скамейке
под деревом.
– …Уволили меня, – сказал, когда рядом с ним остановился
с немым вопросом Женя.
Перед Андреем стоял небольшой потёртый чемодан и ящик
51
с инструментами. Чемодан был закрыт на один замок. Другого
не было. Из-под неплотно прилегающей створки торчал кончик
галстука.
– И она уволила, – он грустно усмехнулся, кивнув в сторону
дома. – Ты не думай… она не виновата… Тут, конечно, всё я… —
он вздохнул. – Сорвался… Можешь себе представить? Нашли меня
утром в моём кабинете под письменным столом… Тут уж ничего
не поделаешь… И перед дедом твоим виноват. Подвёл я его…
Женя стоял в растерянности, не зная, что сказать.
Ему было жаль Андрея.
– Ну, ничего… бывает… Се-ля-ви, как говорят французы… —
Андрей попытался улыбнуться.
– Я не знал… – будто оправдываясь за что-то, сказал Женя.
– Ты бы ничего не смог… всё равно… Такие уж взрослые игры…
– А куда вы?
Андрей пожал плечами.
– К товарищу. У него мастерская… он художник. Поживу пока…
А там, как Бог даст… Может, и за ум возьмусь. Как ты думаешь, возьмусь? – засмеялся почти естественно.
– Я вам… всегда верил, – с трудом выговорил Женя.
– Ладно, не переживай. Лучше за матерью присмотри. Ей тоже
не просто… Тоже ведь невезучая…
Во двор, тяжело дыша, въехал старенький «Запорожец».
– Ну вот и посидели с тобой на посошок… Это за мной.
– Я помогу, – сказал Женя, берясь за чемодан.
– Не надо, я сам… А то у него ручка отваливается…
Андрей крепко пожал Жене руку, потрепал по плечу.
– Расти большой, – сказал он. – Ты умный и добрый… Всё
у тебя получится… И потом, уже берясь за чемодан: – Ты за Женей? Она
