Тетя приняла его ласково и приветливо, как всегда.
– Значит, решили уехать из Москвы, – подвела она итог сбивчивому Сашиному рассказу.
– Вот что я тебе скажу. Селитесь-ка вы у меня. С родителями вам будет тесно, хотя твой отец, как я знаю, новый дом строит. Мой дом на Волге ты знаешь, места на всех хватит, да и я там только летом бываю.
В этом Наталья Андреевна лукавила. Жила она в своих огромных каменных владениях на берегу Волги после выхода на пенсию с ранней весны до поздней осени, а в последнее время почти постоянно. Но права была в том, что комнат в доме было предостаточно и для детей, и для Саши с Ольгой. Было в нем и отопление, и вода, и прочие удобства, в общем, всё, что нужно для жизни.
– Ты поезжай для начала один, подготовь комнаты и найди работу. Хотя я думаю, с работой у тебя проблем не будет. Врачи везде нужны.
Так решился вопрос с переездом.
Оторвавшись на время от семьи, очутившись один в большом доме, Александр Ильич почувствовал свободу. Родителей от него отделяло десять километров, но это было так же далеко, как и до Москвы. Повидав их по приезду, он больше о них не вспоминал. Его Рено последней модели стучало копытами, а соскучившееся тело рвалось в бой, на волю, на просторы приключений. Он ощущал себя мальчишкой, сбежавшим из школы, или молодым иноком, оказавшимся вдруг за пределами монастырских стен. На прежнем месте работы он рассчитался, и денег было достаточно, чтобы не чувствовать себя ущемленным в исполнении желаний.
Но прежде надо было найти новую работу. Это, действительно, оказалось не так сложно. Хотя первая попытка была неудачной. Когда главный врач близлежащей больницы, суровый мужчина с каменным лицом, просмотрел бумаги, подтверждающие, что он много лет работал в московской клинике, лицо его подобрело:
– Я готов платить вам даже больше, чем любому другому врачу в нашей больнице, – и назвал такую мизерную сумму, что Александр чуть не рассмеялся ему в лицо.
Вскоре выяснилось, что стоит отъехать двадцать километров, и окажешься уже в другой области. Зарплаты там были в четыре раза выше. «Наверное, меньше воруют», – подумал Саша и договорился о выходе на работу через две недели. Приняли его с распростертыми объятиями, и это, в самом деле, было неожиданно и приятно после московского высокомерия начальников.
«Сделал дело, гуляй смело», – сказал сам себе Александр и в первый свободный день отправился на прогулку по знакомым с детства местам, в которых давно не был, а потом в ресторан. Он чувствовал себя завоевателем и победителем. Он словно сбросил с себя забрало и доспехи и, наконец, освободился от их тяжести.
Александр Ильич был привлекательным мужчиной, черты его лица были будто выточены резцом из камня, а приобретенная за московскую жизнь привычка смотреть на собеседника несколько насмешливо и снисходительно придавала ему некоторую загадочность. Он знал, что нравится женщинам, а чувство раскрепощенности и бесприглядности придавало ему уверенность.
В ресторане он заказал с видом знатока холодную семгу и красную икру на закуску, телячью голень с гречневой кашей на горячее и триста грамм водки. После ужина он довольно откинулся на спинку стула, закурил и огляделся.
За соседним столиком сидела довольно миловидная девушка и, казалось, ждала. Причем было понятно, что она ждет не какого-то конкретного человека, а просто пребывает в ожидании. Александр, как охотничий пес, почуявший дичь, принялся бесцеремонно ее разглядывать. Она несколько раз поднималась с места и проходила через зал, потом возвращалась, но скорее, видимо, для того, чтобы показать себя сзади. Два ее полушария натянулись на юбку, как барабан, и перекатывались колобками, словно приглашая погладить их ладонью. Иногда, будто случайно натыкаясь взглядом на Александра, она вопрошающе глядела на него несколько секунд и отворачивалась. Сашу эта бессловесная игра забавляла. Он неторопливо допил водку, рассчитался с официантом, подошел к ее столику и, наклонившись к самому ее лицу, спросил:
