Справа меня прятали алые складки гардины, слева прозрачные стекла. Время от времени, переворачивая страницу книги, я поглядывала в окно на открывавшийся за ним не меняющийся вид – вдали темнел лес, периодически из-за туч появлялось солнце, ветер гнал дождевые тучи над гнущимися ветками деревьев и кустов. У меня всегда мёрзли ноги, они были холодные как льдинки, но я упрямо не покидала своего укрытия, несмотря на холод, тянувшийся с веранды. Однажды я взяла книгу, принадлежавшую мачехе. Она была религиозного содержания и в ней описывались, а также иллюстрировались человеческие грехи. Страницу, на которой дьявол держал женщину за плечи, я тут же перевернула, холодея от ужаса. Как и другую, где вместе с народом в толпе зевак стоял кто-то черный с насмешливой улыбкой, глядя на виселицу стоящую впереди. Каждая картинка содержала какую-то поучительную историю, страшную и загадочную для моего неразвитого детского ума. Все же это было хоть и страшно, но необычайно интересно – не меньше вечерних рассказов Зинаиды, когда она бывала в добром расположении духа и утюжила хозяйское бельё. Она разрешала мне сидеть рядом вместе с её племяшкой, которая была старше меня на три года. Зинаида потчевала нас перипетиями любви и приключений, заимствованными из старинных сказок и еще более старинных баллад. Когда она разглаживала кружевные рюши на платьях Леоноры, то замолкала.
Это было днём, после обеда. Штора резко одёрнулась в сторону. Мачеха смотрела, сердито сдвинув брови.
– Зинаида подойдите и заберите у неё книгу!
Зинаида повиновалась. Я встала, готовясь к очередному приговору мачехи, опустив глаза.
– Как ты посмела брать мои книги! Ты ещё ничего не смыслишь в этом! – крикнула она, не сдержавшись – Если ты так этим интересуешься, я отправлю тебя туда, где тебе об этом подробно расскажут.
– Простите, меня интересуют только рисунки, я даже не читала…
– А скоро придётся – прошипела она, стиснув зубы – Заприте её в чулане!
– Нет! Пожалуйста, только не в чулан!
Зинаида, молча, вела меня в чулан. Я ненавидела её за это, как можно быть такой бесчувственной старой девой! Я ещё не понимала, что она не могла перечить хозяйке, она была таким же пустым местом, как и я. Через щели чулана проникали тонкие лучики света. Я боялась, что пауки спустятся мне на голову и поползут за шиворот, я кричала и задыхалась от плача, но никто не выпускал меня. Я слышала, как смеется моя сестрица и брат. Ну чем он может быть лучше неё, я ошибалась на его счёт, всё это семейство просто мерзкая саранча. Сколько раз уже я была здесь и наблюдала часами, как маленькие частицы пыли, видимые на просвет, поднимаются вверх к черному потолку чулана. Вот и наступил тот день, когда я впервые молча, снесла это наказание. Зинаида как всегда открыла дверь в положенное ей время. Я стояла, смотря ей прямо в глаза, и не двигалась с места. Я чувствовала её оцепенение, я смотрела на неё и представляла как все те пауки, которых я так долго боялась, ползут своей бесчисленной толпой на неё, обвивая своими лапами её тело, и залазают в её уши и ноздри. Наверно мой вид был ужасен в ту минуту. Мне уже были не интересны её сказки, и я теперь не заходила к ней во время глажки. Я видела, как она говорила с Леонорой, и думаю обо мне. Ведь это так плохо для ребёнка побороть свой страх. Возможно, они обсуждали то, что в скором времени я выросту и стану неуправляемой, может они чувствовали растущую в моём лице угрозу. Да я понимала это, ведь мне было уже почти восемь лет. Но что могла сделать? Девочка, потерявшая сначала мать, потом отца и в итоге находящаяся в своем доме, словно в тюрьме. Вскоре наступил роковой для меня день и все мои представления о том, что умрет Леонора или я сама оказались пустыми и глупыми.
