Возвращение Морроу - страница 4

По мере моего взросления и качества чтения, я стала интересоваться газетой, которую приносил нам почтальон еженедельно. Её читал настоятель, затем все надзирательницы, потом она оказывалась в толстой газетной подшивке. Пусть, это были уже не свежие новости, но я, по крайней мере, была в курсе событий. Из одной статьи я например узнала, что некоторые женщины, имеющие достаточно высокое образование, предпочитали поступление в монастырь Тамбовской епархии, замужеству. Вообще образовательная деятельность женских обителей стала более активной, чем раньше. Правительство активно способствовало развитию сети начальных, средних и высших учебных заведений. Например, женские монастыри Курской епархии начали играть огромную роль в образовании и использовались как базис для основания начальных учебных заведений. Монастырское образование становилось все более популярным, так как по качеству знаний не уступало народным училищам, а социальное положение и материальные возможности не являются препятствием для его получения.

Там под заголовками «Вестей» кипела жизнь, строились железные дороги, города. Паровоз Варшава – Санкт-Петербург привозил знаменитых врачей и ученых, собирались консилиумы, давались премьеры спектаклей и оперетт. Я жаждала той разыгравшейся в моем воображении жизни, происходящей в столицах Российских городов. Всё что у меня осталось – это мои мечты.

Иногда на меня накатывалась грусть. Неужели я не заслуживаю любви? Я смогла уловить лишь её обрывки. Я знаю, отец любил меня, хотя редко проявлял чувства, мне так не хватало мамы, я практически не помнила её. В моей голове проскальзывало воспоминание, которое я бережно хранила, надеясь, что оно настоящее. В нём была молодая женщина, её светлые волосы свисали, она наклонилась надо мной и что-то говорила улыбаясь. Это было одно из нескольких воспоминаний, которое я вновь прокручивала в своей голове, находясь в приюте, в те минуты, когда было особенно тяжело. В пансионе к нам относились одинаково плохо, в женщинах воспитывающих нас не было милосердия, мне кажется, я стала такой же. Возможно, в глубине души я хранила веру в любовь и во всё прекрасное, что может случиться в жизни женщины, но мне уже было сложно раскрыться, несмотря на свой молодой возраст, да и некому. Моя подруга «кудряшка» верила в любовь, она верила что выйдет из пансиона и будет прислугой, но никак не путаной или нищенкой, она верила что и для этого слоя общества жизнь может сложиться счастливо, что скорее всего она выйдет замуж за садовника или кого-то из прислуги, у них родятся дети и будет дружной семья. Но она умерла слишком рано, чтобы хотя бы одна из её надежд воплотилась. Как это может быть!? Невинная душа была покалечена и зверски убита, ей даже не дали шанса на любовь! Она была так молода…

Если бы она была жива и вышла с приюта, её сердце также было б разбито, она бы поняла и увидела эту жизнь- жизнь людей второго сорта, прислуг рожденных обслуживать своих хозяев. Она не знала что я из знатной семьи, я не могла разрушить её мечты своими аргументами. Хоть в нашей семье к прислуге не относились плохо, но и никто особенно не заботился об их жизнях. Я знала, как тяжело приходилось им не понаслышке.

Жить так, не мой выбор!

«Я часто чувствовала себя потерянной и измождённой, иногда казалось, всё налаживалось. Вроде и силы появлялись для борьбы и для строительства планов на будущее, но вдруг появлялась проблема и она обрушивала весь внутренний настрой. Всё летело к чертям, даже плакать не оставалось сил, снова не хотелось ни с кем разговаривать. Ком собственной слабости перед обстоятельствами подбирался к горлу, сознание молчало. Я жила как чайка, я часто сравнивала себя с чайкой, хотя видела море всего лишь раз из окна экипажа, когда мы ехали с родителями вдоль обрывистого морского побережья, и оно покорило меня своей красотой. Да сравнение с чайкой определенно подходило мне, волны жизни также бросали меня, и также иногда я взлетала в своих мечтах, как она, высоко над пучиной жизни. Я часто вспоминаю «кудряшку», она была мне ближе всех. Наше знакомство произошло спонтанно в один из серых будничных пансионских дней. Худенькая девочка с рыжими волнистыми волосами одиноко копалась у корней раскидистого дерева. Я видела её здесь, уже не первый раз и у меня сложилось мнение, что она изгой среди своих одноклассниц. Внешне она выглядела такой хрупкой и пугливой, что я решила обозначить своё присутствие, кашлянув у неё за спиной пару раз. Она обернулась, большие грустные глаза захлопали длинными ресницами и округлые брови приподнялись.