Лена вернулась с речки поздно, уже было темно и холодно. Она была в ссадинах и не поднимая глаз ушла в душевую мельком сказав, что упала зацепившись за корягу. Каждый день мы и другие девушки отдыхали у реки и не видели никаких коряг. Никто не придал значения ни этому, ни её виду. Спутанные грязные волосы, рука поджата к груди, у меня слишком негативное восприятие реальности, но здесь явно что- то не так.
– Идем на речку Лен, – позвала Тая в воскресное утро, когда ещё остальные девушки спали.
– Нет.
– Вставай лежебока!
– Отвяжитесь!
– Заболела что ли? – спросила сонная Виктория
– Да уже сутки вылёживает, может врача позвать?– забеспокоилась Тая.
– Я предлагала, но она отказывается напрочь, – сказала Оксана с зубной щёткой за щекой и пошла в умывальню. Все девушки оделись и взяв метлы пошли на построение, сегодня они должны были убирать храм. Дело было в численности, по трое с комнаты, поэтому Лену любезно подменила Оксана.
Лена вновь заснула, я подошла ближе и увидела синяки на запястье. Ночная рубашка еле прикрывала грудь, пока никого в комнате не было, я заглянула в расстегнутый вырез. Её пышную грудь портил фиолетовый синяк, она открыла глаза и резко запахнулась, испуганно глядя на меня. Я не знала что делать, и выбежала из комнаты, я никому ничего не сказала. Через несколько дней всё наладилось, будто ничего и не было. Лена разговаривала, как и прежде, смеялась, но косо посматривала на меня. Она возненавидела меня за те мысли, которые она распознала в моих глазах. Наступил момент, когда избежать столкновения с ней было уже не возможно. В душевой кроме нас никого не осталось. Я была последней по причине своей медлительности, а Лена вероятно только пришла.
– Что пялишься на меня? Ты? – Лена толкнула меня в плечо своей крупной рукой.
В душевой никого не было, только струящийся пар из перегородок. Она возникла неожиданно передо мной голая, завернутая в полотенце и какая- то агрессивная.
Я попыталась прикрыться полотенцем, но она наступала. Она была выше и шире меня, загораживая собой проход.
– Я чем-то тебя обидела?
– Следишь за мной, вынюхиваешь. Что нужно от меня? Что ты задумала?
Она напирала, между нами тонкой струёй лилась вода из душа, мне уже некуда было отступать, я нервничала. Сейчас она схватит меня за волосы и ударит головой о стену, а я не смогу сопротивляться, я зажата в стенах.
– Ты видела меня тогда в лесосеке, это была ты!
– Что? О чем ты? Я только была тогда в комнате! Помнишь?! Я не знаю сама, как так вышло, просто ты была такой странной. Я хотела тебе помочь…– пока я оправдывалась, она залепила мне пощёчину по мокрому лицу, щека загорелась и сразу же заболела голова.
– Ты всё разболтала им тварь! Как ты могла, мы же росли вместе! Она кричала и всхлипывала от слез. Чтобы я не говорила, она не слышала и продолжала угрожать – Я не дам вам отправить меня в бордель! Мне осталось быть здесь меньше года! Я ненавижу вас всех и особенно тебя, ты сдохнешь и всё у меня будет нормально, как прежде! Он обещал, что всё устроит, а ты…ты…– она бредила и была в агонии, она хотела убить меня и схватив за горло стала душить и трясти.
Острая боль. Кадык вдавливался в моё горло, я сопротивлялась и изо всех сил оттолкнула её. Она полетела как мяч. Скользкий пол пронес её на пару метров от моей душевой. Кровь смешалась с водой, её было так много, что я закричала, как могла, а потом упала в обморок. Кто-то тянул меня. Я чувствовала холод. Придя в себя, меня стал бить озноб. Три воспитательницы, настоятель и новый учитель, что-то бурно обсуждали надо мной. Я лежала на кушетке, повернув голову. Я увидела, как увозят тело Лены. Она умерла, это не сон, не сон… Все ушли, кроме учителя и настоятеля. Учитель Станислав склонился надо мной, глядя мне прямо в глаза так, что я вжалась в кушетку.
