– Налей мне ещё одно. Скоро я тебе всё верну. Помяни моё слово, брат: скоро я с лихвой рассчитаюсь.
* * *
Он решил срезать путь через неосвещённый парк. Хлопья мокрого снега шибали в лицо, но Лумпов не замечал этого. Он курил в кулак и вопрошал про себя: «Где же этот сраный билет? Я не видел его с тех времён… О, Господи, помоги мне, неужто я его потерял?.. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго…»
На середине парка Лумпов вспомнил и даже поплясал в воздухе от радости: билет под кроватью, лежит в снопах пыли! Недавно Лумпов уронил туда пивную открывашку и, ковыряясь в лохмотьях, приметил заветный кусок бумаги.
Нестерпимо захотелось помочиться. Можно было сделать это на улице, всё равно никому не видно, да никого и нет, но – холодно и неуютно. Лумпов вдруг вспомнил, что неподалёку у пруда, на заброшенной стройке какого-то паркового кабака, уже с полгода торчит уродливый синий биотуалет. Он прошёл двадцать метров и уткнулся в будку.
В туалете было тепло и не дуло. Снежинки приятно стучали по стенкам, будто дождь – по палатке где-нибудь на туристическом привале. «Скоро я буду не в этих ваших затруханных горах, а на Самуи в объятьях смуглой куртизанки, – подумал Лумпов, пуская шумную струю в чернеющее оледеневшее очко. – Скоро буду, помяните моё слово».
Он героически открыл дверь пинком, и в то же мгновение почувствовал, как в неё со всего маху что-то врезалось. Раздался скрежет металла, нечто грузное с мучительным полувсхлипом-полувздохом приземлилось в нескольких метрах от туалета. Лумпов выскочил из кабинки и сквозь снежное месиво, на границе видимости, заметил, как тёмная фигура кубарем валится по крутому берегу в пруд. Лумпов закусил губы до крови и на слабеющих ногах побежал к берегу. Через несколько метров он споткнулся о какую-то железяку и упал. Лумпов пригляделся – то был велосипед. Рядом валялась квадратная сумка «Яндекс. Еды».
Лумпов неуклюже спустился следом за укатившимся телом, обжигая голый копчик снегом и сухими растениями.
Внизу никого не было. Ветер свистел где-то далеко.
– Уважаемый?.. – глупо пролепетал Лумпов и удивился тому, насколько высох, скукожился его голос.
Чуть ниже, у самых ног, всхлипнула вода и зашуршали льдины.
– Но я ведь не специально, я просто дверь открыл… – оправдывался в пустоту Лумпов, как вдруг из воды вырвалась рука и крепко схватила его за ногу.
От страха Лумпов заверещал, завалился на берег и начал что есть мочи колотить по вцепившейся кисти свободной ногой. Рука разжалась, исчезла в тёмной бездне. Лумпов смотрел, вытаращив глаза. Вода стала вскипать пузырями, и вскоре из полыньи вынырнуло одутловатое лицо. Макушка головы была покрыта чем-то чёрным.
«Водоросль!» – торжественно подумал Лумпов, словно ответил на вопрос в телепередаче «Что? Где? Когда?» Присмотревшись, он отшатнулся, увидев, что лицо человека заливают ручьи крови. А крови Лумпов боялся с детства.
Человек стал квёло барахтаться в ледяной каше и молить угасающим голосом о помощи. От нервов у Лумпова всё кругом – вода, тонущий в ней курьер, кусок берега, ветки иссохших растений и этот нескончаемый снег – окрасилось в красный цвет.
– Надо помочь… – лепетал Лумпов, вспоминая притчу о добром самарянине и подвиг армянского подводного пловца Шаварша Карапетяна.
– Надо помочь… – бормотал он, пятясь от чёрной полыньи, как от гнезда гадюк.
Взбираться спиной вперёд было трудно. Лумпов повернулся и запыхтел, обдирая пальцы о стылую землю.
