Возвращение с Лоэн. Роман - страница 49

– Вас ничего не беспокоит? – спрашивал один.

– Нет ли у вас каких-то пожеланий и претензий? – спрашивал другой.

– Вам не мешало бы умыться, привести себя в порядок, – снова говорил первый. – Вы здорово осунулись. Соберитесь с мыслями и не волнуйтесь. Если вы не виноваты, никто вас не осудит, и вести вам себя следует спокойно, уверенно, даже равнодушно. Подумаешь, какой-то скапатор пристаёт со своими глупостями…

«Успокаивает, как девочку, которая попала под поезд, и сейчас ей ампутируют обе ножки. Подумаешь, – усмехалась про себя и дразнила его Лоэн, – люди и без головы живут».

– Если же вы действительно виноваты, ну признайтесь, откройтесь начистоту – ну что теперь? – всякие бывают ошибки в жизни. Вам простят, или смягчат наказание. Всё будет конец какой-то, определённость. Начнёте жить по-другому…

Лоэн всё это слушала, не отвечая – в ней шевелилась недобрая ирония, и в то же время навёртывались слёзы на глаза, она едва их сдерживала. Ей действительно не хватало какого-то ласкового увещевания, хотя бы намёка на успокоительное сочувствие. Она действительно ощущала себя маленькой, брошенной на произвол судьбы девочкой, у которой не было защиты перед взрослыми мужчинами, жаждавшими её смерти. Этот врач хотя и говорил что попало, но хотя бы делал вид, что хочет успокоить её, хотя бы пытался не показать служебного равнодушия, холодности к этой случайно попавшейся ему на глаза раненой девочке. Он говорил какими-то шаблонами, этот врач, никак не нащупывая нити её восприятия, её отношения к происходящему, её внутренней боли, но и за это она была почти что признательна ему…

Когда они ушли, Лоэн вяло поела, но чашку горячего, крепкого кофе выпила с жадностью и попросила бы добавки, если бы было у кого… Потом она представляла, непроизвольно, что будет, если она выпьет много жидкости, а оперировать ей будут живот – не расплещется ли?.. У неё было такое чувство, будто ей под наркозом вырежут сердце или печень, а на их место вошьют железные ядра. И она будет ходить сама не своя с этой посторонней тяжестью в теле, «выкинутая», как отработанный материал – может быть, скоро умрёт. А кто-то – кто воспользовался её сердцем и печенью – будет краснощёким, самоуверенным, здоровым и безжалостно-нелюбопытным к её участи…

Скапатор чувствовал себя спокойным, даже слишком. Кажется, противоречивые намерения в отношении Лоэн улеглись в нём – после ночи, проведённой с Легой. Дознание «вошло в берега», считал он, и должно пойти по тому руслу, которое представлялось Рою с самого начала. Чтобы там ни произошло. Ему даже хотелось увидеть её, понаблюдать за ней. Душевно он неуязвим, к делу подключены блестящие эксперты. Скоро его «добычей» станет и «мумия» – он это предчувствовал, иначе Эйнбоу не стал бы ему говорить ничего, док тоже чувствует, что «мумия» – лишь на время потерял себя из виду, а так он парень с разумом.

Словом, развязка близится. Рой Мелли волновался, но это волнение было приятно. Давно он уже не был в такой великолепной форме. Представлял себе завтрашние газеты, где весь этот случай будет подан как сенсация. Он иронизировал про себя: «Народ хочет знать, чем я занимаюсь. Ну что ж…».

Утро было ясным, небо ещё не успело затянуться пухлыми тучами, нараставшими теперь ежедневно. Рой углубился в свои бумаги, ожидая наступления одиннадцати часов.

Так или иначе, следствие набирало ход. Вскоре, после того, как Рой должен будет дать первое официальное интервью, к делу подключится «общественность». Такой оборот не пугал скапатора, а вдохновлял – «общественность», души в нём не чаявшая, его «любимая союзница». Он специально позаботился о том, чтобы ко дню первого допроса в присутствии приглашённых экспертов и адвокатов была определена минимальная стоимость сокровищ, вывезенных «парочкой» неизвестно откуда при неизвестных обстоятельствах. По различным оценкам, сумма, которая могла быть уже сейчас инкриминирована Лоэн, достигала ста миллионов – фантастика! Откуда? Не хватало никакого воображения, чтобы представить себе, будто красотка, бродя по диким тропам туземных владений, вдруг да и нашла ничейный клад из такого количества драгоценных украшений, золотых слитков, россыпей бесценных «камушков»… Пока не было абсолютно никаких доказательств, которые раскрывали бы механику присвоения этих ценностей. Не было версий и обоснованных хоть чем-то догадок насчёт того, кому эти сокровища предназначались в действительности – самой ли Лоэн, или кому-то ещё. Не было даже известно, откуда взялась эта Лоэн… Словом, был только факт сокровищ и факт принадлежности багажа, в котором их нашли, девушке, называющей себя Лоэн Мейн. Совершенно непостижимым представлялся и факт нахождения при ней «мумии» – человека в бессознательном состоянии, который, судя по её грубому «ну, спала я с ним!», был, возможно, её любовником. А может быть, и жертвой. Ничего вразумительного насчёт «мумии» скапатор так и не добился от неё… Но для «общественности» это и было, что называется, основанием, умопомрачительным поводом для вынесения «приговора». Который так был нужен и Рою.