– Это не я! Я не воровал!…
А потом… Потом подговаривает её, пухленькую девочку тырить у бабушки с подоконника конфеты, все равно бабка их не ест! Но светловолосая толстушка добродушно замечает ему – а зачем? Бабушка и так каждый день нас угощает ими, выносит коробку конфет к чаю. За что её обижать? Она – мама моей мамы. И твоей – тоже!
Но внук из Ленинграда продолжал позорить свою мать.
Терпение толстушки с севера лопнуло, когда он в отместку бабушке за то, что она пожаловалась его матери, изломал куст красивейших роз -для Гули они были чудом. Ребенок нигде, кроме Севастополя не видел роз. Где же им быть на далеком севере?
Как-то пошли они с кузеном на угольный пляж – детский. Там и дельфинарий был, и от дома близко. Накупались, наигрались, пора обедать. Все одеваются – по домам. А у кузена – нет одежды!
Зашел, в закуток, скинул трусы в песок, а сам – голый!
А добродушная северяночка шипит через ширму:
– Ещё раз бабушку обидишь -утоплю!
Так и дефилировал опозоренный вор с лопухами, которых по балке полным- полно…
Гулю родила счастливая женщина, причем -трижды.
Во-первых-, в сорок два года по советским меркам- шкала поздних рожениц; во -вторых- её дочь занесли в книгу- по весовой шкале не было равных, врач ещё пошутил маме: -вы что, богатырку нам с севера привезли? Ну а в- третьих,… В -третьих, нигде, кроме военного госпиталя на то время, её принять не могли. Она бы погибла и ребёнок- то же, – настолько трудными оказались роды. А ещё надо знать, что в Севастополь в советские времена попасть можно было лишь по пропускам. Выпиши крестный Гули справку на пропуск позже
– ни маму, ни дочку -не спасли бы… сказочный случай, да и только!
Промелькнул куст роз, яркая вспышка…
Они приезжали тем же поездом, что и сейчас.
Вокруг стояла темень. Встречал обычно крёстный, или брат матери. Тогда ещё ходил автобус, такой большой, дли-и-инный…
Девочка видела его только здесь.
И ещё одно то, чего не было нигде; запах моря и кораблей!..
Вот они подходят к бабушкиному дому. По обочинам дороги растут розы, выступающие из темноты сплошной цветущей стеной. Для ребенка с далекого севера розы под ногами, такие благородные, благоухающие; большие фонари – прожектора; белые каменные дома, патрулирующие группы матросов в красивой форме – сказка на всю жизнь. Но она так устала, ножки подкашиваются, а рученьки к цветам тянутся…
Тогда её большая и добрая мама ставит сумки на дорожку, петляющую между кустов роз, и прижимает своё чадо к теплому, округлому животу, в котором она выносила семерых.
Розы, их аромат и материнское тепло навсегда врежутся в детскую память, подобно морским волнам, идущим в самое сердце, внахлёст, одна за другой, слизывая боль и страх, что судьба рисует на песке у твоих ног…
Таксист лихо развернулся:
– Как говорила – Малахов курган! Девушка протянула купюру:
– Сдачи не надо.
И вышла из машины. Такси дало задний ход. Армянин высунулся :
– Чего не так? Не понравилось?
– Наоборот, скоро ехали. Хорошо.
– А чего обижаешь?
– Так надо, брат. Примета такая. Он достал визитку и протянул:
– Звони, по любому вопросу!
Блондинка кивнула и помахала ладошкой.
Оглядев площадь, она вздохнула. Пожалуй, Малахов курган – то, что осталось с прежнего советского Севастополя… А вокруг налепили ларьки-курятники, да банкиры, нечистые на руку, расставили ловушки для дураков банки – однодневки…
На одном из них часы высвечивали 2013.22.22.
