Ну, за всех -то я не знаю…
А мне, лично, крестнице твоей, не кому-нибудь, лишь раз выпало счастье из всех твоих миллионов принять серьгу.
Золотую, причем – одну. А то ж, если б две-то зачем дарить??
А так, – на. Одна потерялась, а вторая – вроде откупа для северяночки-крестницы; на, носи на здоровье! А хочешь- дывысь!…
Гуля вздохнула. Вот, наверно из-за таких щедрых подарков, от всей души и помощь та же!
– Ну, я пойду – сказала она.
– Куда? – вскинулась тётка, -вон, ночь на дворе.
– Ишь ты, и про то, что ночь на дворе вспомнила!
Отметила блондинка. Тетка не унималась:
– Не хочешь спать там, – она кивнула на то что осталось от бабушкиного дома, -на, возьми лестницу, лезь на чердак!
– Ага! Сразу и дурочку выключила, и ловушку предложила…
Ай, спасибо, тетка, даром что крестная! А я как залезу на чердак, ты лесенку -то и скинешь. Да на пару с тобой шизовать? Не-е!
– Не! Спасибо! – догадалась о добром намерении блондинка.
Она встала, сделала попытку выбраться к выходу, пока окончательно не сдурела от вони.
Вдруг до неё донеслось бормотание из чулана.
– А это – кто?
– Та …Вовка пьяный.
– И сколько уже пьяный?
– Та хто его знаить…
Блондинка ускорила пробивание к выходу через завалы какого-то тряпья, хлама …Добралась, закрыто. Она крикнула :
– Мне надо в магазин! —
Услышала, как тетка с грохотом пролазит через собственные баррикады. Девушка с ужасом посмотрела на то, что осталось позади. Бросив взгляд на нечесаные лохмы тетки, вздрогнула, но довольно бодро произнесла:
– Щас …в магазинчик! Винца хряпнем! Тетка сразу подхватила :
– Ага, и колбаски не забудь! Клацнул замок…
И не знала блондинка Гуля, как может быть вожделен звук открывающегося замка! Она осторожно переступила порог проклятого порога.
Как её ноги несли, Гуля не помнила. Казалось, смрад и бряканье козьих бубенцов никогда не кончатся…
Она подняла глаза и прочитала вывеску «Молоко», и поняла, что пить это не сможет ни-ко-гда! Отдышавшись, девушка усмехнулась:
– Ну что- дубль два? Звякнуть второй тетке?
Особо не хотелось. Мать предупредила, что она жаднее крестной. Обирала наивную сестру – северянку в первые дни гостевания у бабушки. А позже – обманывала, опять обирая, вроде как взяв её, смертельно больную в долю по строительству коттеджа. Видимо, рассчитывая, что к постройке та не доживет. Ошиблась, тетя Параша. Да… Что ни родственник – то подарок! Да мать могла и не рассказывать, какая тетя Параша.
Гуля помнила нехороший случай по вине тётки…
Блондинка-северянка, как уже знаем, в детстве была этакой розовощекой упитанной девочкой. Как и остальные члены семьи. Не смотря на многодетность, все чада, особенно детьми, были толстячками.
Да и немудрено: со стола круглые сутки не исчезало козье молоко, сливки, салко, творожок – свежее, свое… В советских семьях было принято держать хозяйство, хотя и не у всех. Кто- то жил для себя, -ни детей, ни забот, ни хлопот. Соответственно – и радости – никакой.
А вот у родителей Гули -наоборот, все для детей. Отец прилично зарабатывал. Мама – пекарь. Деткам только свежая выпечка, самая вкусная. Вот и росли дети, как на дрожжах. Ну, попробуй не съешь мамин рыбник – в масле кипящий, ароматный, горячий! На губах тает!…
Или – пасочки. Уж кто-кто, а мама Гули пекла пасочки, как никто! Ушла она на пенсию, а мастера на Пасху в поселке не нашли до сих пор… Что-то в них не то; и на вид не хуже, и сладкие, ан-нет! Не вкусная выпечка, не мамина, не от сердца…
