«Какая всё же хорошая штука – эти волновики, – в очередной раз подумалось Консулу. – Якобы облегчают персоналу его напряжённую работу, а на самом деле отлично обеспечивают безопасность. К завтрашнему утру никто из обслуги не вспомнит о том, что они здесь случайно увидели или услышали…»
Глаза у перебиравшей струны девушки были закрыты, и вращающиеся диски её громоздкой музыкальной машины (чёрт его знает, когда эта странная помесь арфы с древней прялкой успела войти в моду в высшем свете) звенели тихонько и немножечко тревожно – именно так, как надо, не отвлекая, а как-то исподволь настраивая на рабочий лад.
– Значит, завтра, в двенадцать ноль-ноль… – медленно повторил Консул. – И все они будут вооружены?
Сидящая напротив него женщина молча кивнула, и в её затейливо уложенной причёске заискрилось кружево тонкой изумрудной диадемы.
– В этот раз там соберутся уже не безобидные студенты, – добавил мужчина рядом с ней, одетый в накидку с жёсткими плечами поверх тёмно-синего, явно очень дорогого кимоно. – Тебе стоит помнить об этом, если не хочешь ошибиться.
Этого немолодого японца с длинной косой на затылке, пронзительными чёрными глазами и бесстрастным, словно восковая маска, лицом Консул не видел здесь ещё ни разу. Вот с женщиной им уже приходилось время от времени разговаривать, и всякий раз ему бросались в глаза её странно экстравагантные наряды, неуловимо вызывавшие в памяти что-то средневековое: вроде бы строгие атласные платья в пол, но непременно – с какими-нибудь фигурными валиками на плечах, или со змейками жаккардовой шнуровки по боковым швам, или с расшитыми жемчужным бисером корсетами…
Правда, как раз одеждой эти двое не особенно выделялись на фоне остальных присутствующих. В зале хватало и женщин в изысканных вечерних туалетах и в строгих брючных костюмах, и мужчин не только в пиджаках или смокингах, но и таких, что щеголяли в белых платьях – с перехваченными толстыми обручами клетчатыми гутрами на головах – или в длинных африканских туниках и шапочках-куфи, или в хлопковых тюрбанах…
Люди стояли группами по двое и по трое или сидели друг напротив друга в мягких креслах, неспешно обмениваясь негромкими, безукоризненно вежливыми репликами.
Здесь никто никогда не спешил и не суетился.
Здесь просто делали свою работу, неслышную и незаметную, на которой держался весь мир. Работу, которая потом – дни, недели и месяцы спустя – обернётся громкими заявлениями на межконтинентальных саммитах и в диппредставительствах, нотами протеста или патриотическими речами, банкротством или триумфальным взлётом влиятельных корпораций, объявлением смешных локальных войн или, напротив, подписанием капитуляций.
Здесь договаривались о сотрудничестве, оценивали сценарии конфликтов и просчитывали риски. Дискутировали о том, кому в глазах большинства в скором времени предстояло из героя стать преступником, а кого из злодея пока выгоднее было на время сделать жертвой обстоятельств. Решали, превратится ли очередная кровавая неприятность в мире, по мнению правозащитников, на сей раз в трагедию международного масштаба, или ей суждено будет и дальше оставаться для общества безликой статистической сводкой, как и множеству других до неё.
Ничего особенного: международная безопасность никогда не была простым делом.
Консул взял с подноса склонившегося к нему официанта хрупкий узорчатый бокал и рассеянно пригубил. Шампанское было весьма недурным – изысканный купаж, лёгкие цветочные нотки, долгое послевкусие… организаторы Собраний, как обычно, старались держать сервис на уровне. Надо бы не забыть спросить, из какого оно дома…
