Сжимаю челюсти и принимаю попытку завести машину, но тщетно.
— В чем дело? Мы что сломались? — ее голос поднимается на пару октав вместе с паникой, которую я сейчас вижу на ее лице. Да я, блядь, и сам не рад. Заглохнуть посреди леса, ночью, на дороге, что не пользуется спросом даже у лесников, да еще и в гребаный мороз.
Игнорируя грядущую истерику, я выбираюсь из салона, мягко приземляясь в снег по самую щиколотку. От мысли, что придется идти пешком, зубы сводит. Телефон выбросил еще у штаба, да как так, вашу мать? Гаджи ждет нас на переправе у реки, все нужно сделать по-тихому. Поэтому я и поехал этой дорогой.
Открываю капот и спустя двадцать минут копаний с матом закрываю его обратно. Блядь, генератор наебнулся.
Опираюсь ладонями о разгоряченный метал и медленно делаю успокаивающий вздох. Оставаться здесь не вариант, уже через час она превратится в клацающую зубами ледышку. Идти пешком? С ней? Отпадает сразу, она окажется по колено в снегу и окочуриться на середине пути. Если только охотничий домик… черт подери, тоже не близко, но, по крайней мере, это самый реальный вариант. Ночь переждать в тепле, а утром я сам найду Гаджи и вернусь за ней.
С этими мыслями я отталкиваюсь от капота и, подойдя к пассажирской дверце, распахиваю ее, вынуждая девчонку дернуться как от удара.
— Вылезай. Дальше пойдем пешком.
Смотрит на меня из-под нахмуренных бровей и, блядь, этим взглядом можно растопить ледники. Делаю движение вперед, но Ася тут же с ужасом выставляет перед собой руки:
— Куда ты меня ведешь? — требует она, гневно раздувая крылья носа. — Хочешь убить, убей сразу.
Очень бы хотел.
Сглатываю, прогоняя желание тряхнуть девчонку за шкирку, вместо этого беру ее за подбородок, прежде чем она успевает увернуться.
— Отведу туда, где не замерзнет твоя задница.
Тяжело дыша, Ася все еще сопротивляется, удерживая подбородок выше, чем я прошу ее.
— С чего мне верить тебе? — цедит сквозь плотно сжатые зубы. Ну что за стерва.
— Ася, — предупреждаю, крепче стискивая свои пальцы и дергая так, что теперь ее разгоряченное дыхание обжигает мои губы. — Я отведу тебя в охотничий домик, там ты дождешься, пока я решу проблему с машиной.
— Мне страшно, вдруг ты бросишь меня в лесу. Я ведь ничего о тебе не знаю, — она так решительно говорит со мной, что и не скажешь, будто недавно молила о спасении. — Я больше не доверяю тебе, Миша!
Я ослабляю хватку и усмехаюсь ее глупости, а еще тому, с каким пренебрежением эта маленькая дрянь произносит мое имя.
— А раньше доверяла?
Она молчит, сверлит меня блестящими радугой эмоций глазищами, подобно бурлящей лаве по коже, словно сказанные ею слова вырвались случайно. Словно это была ее тайна, которую я подслушал у нее в голове и теперь она наказывает меня своими разноцветными льдинами презрения.
— Да или нет?
Девчонка нервно облизывает губы, а после сама приближается к моему лицу, чтобы выплюнуть каждое слово:
— Ты не заслуживаешь моей правды, трус!
Это последнее, что она говорит, прежде чем я сгребаю ее в охапку и вышвыриваю из салона на улицу, вынуждая погрязнуть в сугробе и рухнуть в него.
Шокированная моими резкими действиями, Ася лишь часто хватает ртом воздух, а мне хочется еще и накормить ее снегом, чтобы не вызывала моего зверя. Зараза такая.
Выдохнув раздирающий горло воздух, забираюсь в машину, хватаю шапку-ушанку и помогаю ей подняться, до того как у нее получилось бы это в одиночку. Но не отпускаю, а подтягиваю ближе к себе.
