Тамиор, как и подобает старшему отряда, шел чуть впереди, держа в правой руке загодя запаленный факел, а по левую сторону вел под уздцы свою кобылку.
Вытянувшись в размашистую колонну по двое, сейчас наша процессия походила не на сплоченную группу вооруженных до зубов воинов, а на потрепанный караван, переживший грабеж и ни с чем возвращающийся восвояси. В добавок для пущего антуража, не пожалев воображения, стоило посмотреть на длинноухого поэта под иным углом да прибавить ему широты в боках, вид его скоро менялся и он живо напоминал новоиспеченного тилского купца, который, пытаясь сбить цену наемной охране за утраченный груз, выговаривает оставшемуся в живых после стычки конвою своё недовольство.
Разумеется, отбросив иллюзии, подобное положение дел случилось бы вряд ли. На эдакий небогатый куш из пары мешков с барахлом на спинах снулых лошадок и, возможно, мелкой пригоршни золота, распиханной по карманам путешественников, мог позариться лишь очень голодный и крайне невнимательный разбойник. И тогда его бы непременно ждала неудача, а может и того хуже, ибо к битве со всяким распоясавшимся сбродом мы были готовы всегда.
Так или иначе, остальная часть группы двигалась шагах в десяти позади. Лика восседала верхом на Буреломе и на фоне огромного мускулистого жеребца походила на пушистую меховую игрушку, случайно оставленную в седле. Рядом трусил эльф, то и дело вскидывая кверху восторженное лицо и тут же принимаясь строчить какие-то пометки на измятом листе пергамента. Уж не знаю, что у него там выходило, потому как чернил я не приметил, но вид у рифмача был крайне возбужденный и сосредоточенный. Последним, вздыбив крылья и грозно озираясь на каждый громкий скрип или шорох, вышагивал зари толади. Лотос надежно замыкал колонну, а значит, нападения с тыла можно было не опасаться.
Не замедляя шага, я повернул голову вполоборота, прислушался, и сразу же понял причины излишней взбудораженности поэта – лисица взахлеб рассказывала Давинти подробности побега из Гнилой Сопки.
– ...И тут тронная насыть вождя… – донеслись до меня обрывки оживленной беседы.
– К-р-р-а-к! Бабах! – с жаром прикрикнула маленькая воительница, широко раскидывая руки, чтобы придать повествованию пущей остроты. – Проклятые ракхи! Ещё бы немного и они перегрызли...
Лика снова понизила тон, и слова на некоторое время слились с монотонным шумом дремлющего леса.
– ...Наотрез! – решительно гикнула толади, возвращая своему голосу полную силу.
– Прямо так и сказал? – упоенно переспросил Давинти.
– Ага, – кивнула девушка. – Говорит, без длинноухого никто и с места не сдвинется. Мы его здесь не оставим! – она со свистом рубанула воздух ладошкой. – Таким серьезным даже я его никогда не видела, – внушительно добавила лиса.
– Ни за что не подумал бы. Вот тебе и господин напыщенный рыцарь, – охнул поэт и благодарным, преданным взглядом уставился на широкую спину Тамиора.
Я приглушенно хмыкнул и прибавил ходу. Не знаю почему, но удивленная и в то же время смущенная физиономия рифмача показалась мне страсть какой забавной. Так что, когда я нагнал белобородого и поравнялся с ним плечами, моя оскаленная в широченной улыбке рожа выглядела не менее дурацкой.
– Слыхал? – начал я. – Кажется, у кого-то появился благодарный почитатель. Думаю, теперь подвиги славного воителя по имени Тамиор уж точно лягут на бумагу и доберутся до потомков. Глядишь, и на твоем примере станут воспитывать новобранцев Специальной далратийской гвардии.
