Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского - страница 35
Стефан предполагал, что Варфоломей может просить его пойти с ним, однако предложение это застало его врасплох. Он молчал, обдумывая, как ответить младшему брату, чтобы не обидеть его.
Душевная боль ещё не покинула Стефана после смерти любимой жены Анны, ушедшей из жизни в двадцать три года вскоре после рождения сына. Тоска по ней терзала его так, что он бежал от неё, оставив малолетних детей на попечение семьи брата. Он знал, что о них заботятся, как о собственных, однако это не утешало его и не могло избавить от душевных мук. Живому трудно принять внезапную, поэтому ещё более жестокую смерть любимого человека, теперь ещё потерю дорогих родителей. Живое сердце будет скорбеть и оплакивать родных, пока всё не залечит время.
– Брат мой, ведь я недавно был простым мирянином. В монастырь поступил не столько по влечению чистой любви к Богу, сколько потому, что сердце моё было разбито горем, искало врачевания в тишине святой обители.
– Но ты ведь стал монахом и уже почти целый год служишь Богу.
– Желание моё было пройти обычный путь жизни монашеской в стенах монастырских. Не мыслил я принимать на себя подвига выше меры своей.
– Прошу тебя, брат мой любезный, пойдём со мной, не оставь младшего брата своего в его стремлении посвятить свою жизнь служению Богу, – с мольбой в голосе сказал Варфоломей и, немного подождав, добавил, глядя с надеждой на Стефана: – Что ответишь ты мне?
Стефан задумался. Он хорошо знал стремление брата посвятить жизнь свою служению Богу и поддерживал его в этом. Он также знал, что не может оставить младшего брата, враз лишившегося родителей, одного в начале неизвестного пути. Стефан уже решил идти с ним, но его пугала приближающаяся зима. Надеясь перенести время ухода в пустыню на весну и заодно дать Варфоломею возможность ещё укрепить дух свой перед предстоящим ему великим трудом, Стефан сказал:
– Теперь домой иди. Подумай о скорой зиме, сколь трудной, а может, невыносимой она будет. Ещё есть время помыслить о деяниях своих и тебе, и мне. Божья воля направит нас на путь истинный.
– Для себя я всё решил, ничто меня не удержит, – твёрдо ответил Варфоломей. – Мысль моя уже витает в дебрях пустынных. По истечении сорока дней я опять приду умолять тебя.
– Хорошо, тогда всё и решим. – Стефан повернулся и не спеша направился в сторону ворот.
Некоторое время братья шли молча. Только у ворот Варфоломей спросил:
– Скажи, что будем делать с хозяйством родителей наших?
– Что предлагаешь ты?
– Господь сказал: аще кто грядет по Мне и не отречётся всего своего имения, не может быть Моим учеником. Следуя слову Божию, разумно нам с тобою передать нашему меньшому брату Петру всё, что осталось после родителей.
– Делай так, знать, на то воля Божия. Петру и детям подспорье будет, – сказал Стефан равнодушно.
– Спасибо, брат, за понимание. Теперь пойду я, путь не ближний.
– Спаси тебя Господи. Иди.
Варфоломей быстро зашагал по дороге от монастыря.
Пока совершалось установленное Церковью поминовение новопреставленных, молитву об упокоении душ своих родителей Варфоломей соединял с делами милосердия.
В один из дней во двор вошли четыре странника, остановились и посмотрели по сторонам. Увидев в окно гостей, Варфоломей вышел им навстречу и пригласил в дом. Войдя в горницу, странники сняли шапки, перекрестились, положили у порога котомки и посохи. Возраста странники были неопределённого и вида неопрятного: волосы на головах и бороды всклокочены, давно не чёсаны, одежда потрёпана, в заплатках.