Ладонь замирает на ручке еще не закрывшейся двери. Поворачиваю голову в сторону и натыкаюсь на шустро так впорхнувшую в салон автомобиля молодую девушку. Полумрак, разбавляемый парой фонарей, не дает рассмотреть ее, но то, что она очень милая, достаточно симпатичная и чертовски привлекательная, отмечает даже мой разомлевший мозг. Но это сейчас не главное.
Сейчас я все же желаю оказаться в своей квартире, в своей кровати. А тачка эта последняя, и мои рыцарские качества остались за ее пределами.
— Дамочка! — Захлопнув дверь, разворачиваюсь к ней всем корпусом, чуть наклонившись вперед. — Простите, но я был первым. — Слова, как и мысли, путаются, а взгляд теряется в бездонной синеве ее огромных глазищ, смотрящих на меня умоляюще-невинно.
— Но… — Неуверенный протест обрывается, не успев сорваться с ее чуть пухлых губ без единого мазка декоративной краски. Она замолкает, и мы просто смотрим друг на друга, не обращая внимания на время.
— Эй! — Грубый голос водителя вплетается в нашу игру взглядов. — Вы ехать собираетесь?
— Да! — громко и четко отвечаю и диктую свой адрес. — Вначале закинешь меня, а потом довезешь девчонку до дома, — нахожу выход из ситуации, продолжая сканировать пугливую Заю, вжавшуюся спиной в дверцу.
Мысленно веду отсчет и гадаю, на какой цифре ее инстинкт самосохранения все же сработает. Вот как только это произойдет, тут же переиграю и, так уж и быть, отдам ей право ехать домой первой и без моего сопровождения.
Но счет спокойно перевалил за двадцатку, водитель все еще таращится на нас и не заводит тачку, а незнакомка все так же сидит на месте, словно прибитая гвоздями. Кажется, даже не дышит, точно не моргает, и только стук ее сердца отдается в моих висках совестливым набатом.
— Черт с вами! — Она отмирает, выпрямляется. — Едем! — разрывая наш зрительный контакт, кидает водителю, и тот, будто ожидал лишь этого девчачьего, почти командного оклика, проворачивает ключ в замке зажигания и плавно выруливает с парковки.
Произошедшая с ней метаморфоза повергает меня в легкий ступор. Сознание пытается уловить хоть какое-то разумное объяснение происходящим в башке эмоциональным диспутам нетрезвого разума с совестью.
Вот какое мне дело до этой бесстрашной и безбашенной дурочки, что спокойно прыгает в салон такси, поймав его в полупустой подворотне?! Какого лешего меня волнует, почему она вообще шарашится по улице в столь поздний час?! Ей бы сидеть дома, укутавшись в вязаный плед, и, обхватив тонкими пальчиками большую кружку, совать в нее нос, вдыхая аромат горячего шоколада.
— Бли-и-и-ин! — рычу сквозь стиснутые зубы. Откидываюсь на спинку сиденья и утыкаюсь затылком в подголовник. Прикрываю глаза, провожу ладонью по лицу, желая стереть безумные размышления, ураганом заполняющие мой воспаленный мозг.
Да к черту все! Не маленькая, сама разберётся! Но вот так хочется выпороть ее в назидание — аж ладонь чешется!
Мерное движение автомобиля по пустынным улицам навевает дремоту, организм, и без того расслабленный, впадает в легкий анабиоз. Тело словно свинцом налилось, да и муть в голове затягивает в болото беспамятства.
— Вам выходить, — еле слышно жужжит она над самым ухом; отмахиваюсь, не желая выныривать из томной дремоты. — Вы приехали, — продолжает настырно зудеть и даже рискует толкнуть меня в плечо.
С трудом разлепляю веки, смотрю расфокусированно по сторонам и ничегошеньки не соображаю. Где я, что происходит, и кто эта «божья тваринка» пытающаяся вытолкнуть меня в неизвестность?
