– Слушай, Стаська, – едва сдерживая смех, сумничала Надька, – ты теперь как Ленин в Шушенском… поднадзорная…
Эти две дуры принялись хохотать, я же кипела со злости.
– Чего тебе?! – с разгону рявкнула я на скромненько стоявшего за забором Стаса.
Он изобразил улыбку и сообщил:
– Виктор Степанович с ребятами машину пригнал. Ты не хочешь с ним повидаться?
– Нет, – прорычала я, – не хочу. У тебя всё?
Стас загрустил:
– А Виктор Степанович хочет с тобой поговорить…
– Вот пусть сюда и идёт…
– Его Вера Николаевна просила что-то тебе передать.
Я хрюкнула со злости, однако хорошо знала, что идти всё-таки надо. Во-первых, я уважала Виктора Степановича, и он ко мне хорошо относился, во-вторых, не стоило дожидаться, чтобы Стас перекинул меня через плечо и пронёс через полдеревни. Мысленно ещё раз прокляв оставленную в сумке записку, я сказала Стасу:
– Подожди минутку…
– Ну я тогда тоже пойду, – заявила Надька и направилась к калитке, а я развернулась к Ирке.
– Давай я к тебе попозже приду… Посмотрим, что будет…
– Давай, – закивала она, – договорились!
Через минуту, попрощавшись с тётей Леной, мы втроём направились домой. Надька жила неподалеку от нас, так что большую часть пути мы прошли вместе. Она весело болтала со Стасом, я молчала, раздумывая об Иркином рассказе, пытаясь определить, что в нём истина, а что плод её воображения.
***
Вскоре мы добрались до двора бабки Степаниды, где стояло ни много ни мало четыре «жигуля». Один из них принадлежал Стасу, а на остальных прикатила команда сопровождения.
– Ой, братик, – прогнусавила я, шлёпнув рукой по теплому капоту, – твои ножки приехали!
В ответ на это «девятка» взвыла дурным голосом, я с перепугу шарахнулась в сторону, едва не сбив Стаса с ног.
– Вы что, очумели, что ли? – рявкнула я, придя в себя. – Сейчас здесь вся деревня будет!
В то же мгновение из дверей выкатились двое молодых людей в камуфляже. Увидев нас, один из них затормозил, второй быстро защелкал кнопками сигнализации. Машина умолкла, я, косясь на окно бабкиной комнаты, прошипела:
– Что вы, рехнулись здесь машины на сигнализацию ставить?
Сияя довольной физиономией, Стас шутовски развел руками:
– Извиняйте, принцесса, столичные замашки…
В горнице меж тем царило веселье. Стол был накрыт к чаю, причем бабка не поленилась вытащить свой любимый и бережно хранимый ведёрный самовар, доставшийся ей по наследству от какого-то далёкого предка.
Скатерть, используемая хозяйкой только в честь приезда моей мамы и по церковным праздникам, резала глаза ослепительной белизной и была вся уставлена бабкиными домашними заготовками. Всё это великолепие с усердием поглощалось тремя мощными челюстями, на уголке восседала довольная бабка, чинно держа в руке блюдце с горячим чаем. Вошедшие вслед за мной молодцы резво бросились к оставленным по случаю аврала местам и ловко запустили ложки в вазочку с вишневым вареньем.
– Анастасия! – широко разведя руки в стороны, мне жизнерадостно улыбнулся Виктор Степанович Гольков, невысокий, коротко стриженный мужчина средних лет, выступающий сейчас в роли соседа-отпускника. – Это ты там под окном шумишь? – И, не дожидаясь ответа, развернулся к бабке: – Опять выросла, ну надо же!
Эту сногсшибательную новость Виктор Степанович сообщал мне при каждой нашей встрече, правда, на сей раз он внёс некоторое разнообразие, проинформировав об этом Степаниду Михайловну. Бабка радостно откликнулась, закивала и довольно подтвердила:
