Много горя терпели люди под игом сатанинским. Но самое страшное то, что главный их разбойник, как заскучает, присылает своих шакалов. А те так и рыскают по селу, самую красивую девушку выбирают. На потеху главарю своему, значит. Как только родители дочек своих, голубок, не укрывали. И сажей мазали. И в лохмотья одевали. И хромать заставляли. И в подполы прятали. А всё равно лиходеи чужеземные найдут да схватят девушку и волокут её ироду своему на забаву. Сколько уже их сгинуло в стане вражьем – и не сосчитать.
Была в селе девочка. Маленькая ещё совсем, годочков восьми. Родители её при пожаре погибли. А она в тот час у бабули своей была. Так и жили они – бабуля Корнеевна да Настёнка.
Несчастная девчушка. Дурочкой родилась. Соберёт, бывало, в подол камешков да щепочек и ходит по селу, угощает всех. «Скушай, – говорит, – дяденька, пирожок. Возьми, тётенька, яблочко». Грех юродивую обижать. Люди жалели сиротку, покорно брали «угощение», пару слов ласковых ей говорили и тоже старались порадовать. Кто чем мог – крендельком или куколкой.
А то, бывало, остановится посреди улицы. На коленки встанет и шепчет что-то, шепчет… Не понять – то ли молится, то ли плачет. То ли просит чего. Позовут тогда Корнеевну, та её потихоньку домой отведёт.
Однажды пропала Настёнка. Бабуля с ног сбилась, всё село обежала – нигде девчушки нет. И шакалов супостатских, вроде, не было. Да и зачем она им, мала ещё совсем и не в себе, к тому же.
Пока судили-рядили, объявилась Настёнка. Её спрашивают:
– Ты где была? Куда пропала?
– Гуляла, – говорит, – там, – и улыбается. – Да будет свет! – говорит.
Ничего больше и не добились от неё.
Так время от времени стала она пропадать. А бабуля уже и привыкла, не волновалась. Потому что Настёнка всегда возвращалась живая и невредимая. И всегда повторяла «Да будет свет!»
Наступил май. Грозы да ливни в мае – обычное дело. Но в один из дней разыгралась такая непогода, какой и старики припомнить не могли. Дождина зарядил с утра, да такой, что казалось, и дома смоет. Молнии сверкали огнём, прожигая мрачные тучи, и громы гремели так грозно, что казалось – небо сей же час на землю рухнет.
И вдруг среди этого ненастья задрожала земная твердь, заволновалась, заходила ходуном. И в самом том месте, где вражеская орда стояла со всем войском и с главным их идолищем поганым, расступилась земля и рухнул в пропасть весь лагерь – вся рать неприятельская с конями, хозяйством, амуницией – словно и не было никого.
Громы и молнии после этого сразу утихли, земля успокоилась.
Во всё время грозы Настёнки видно не было, Корнеевна уж не на шутку тревожиться стала. А только буря поутихла – пришла Настёнка, весёлая да счастливая. «Да будет свет!» – говорит. А у самой зуб на зуб не попадает – промокла насквозь и замёрзла, бедняжка.
Ливень после того лил семь дней и семь ночей. И когда закончился – на месте бывшего вражеского стойбища образовалось озеро с чистой, прозрачной водой. А небо прояснилось такой яркой, счастливой синевой, какую люди успели позабыть под игом вражеским. И солнце засияло, будто умытое дождём, ярко и празднично. И пичужки в небе зазвенели весёлыми своими песнями. И на душе у людей стало легко и беспечально. Лица прояснились. И невольно люди повторяли Настёнкины слова, глядя на небо и солнце: «Да будет свет!»
Настёнка с того дня заболела сильно, стала чахнуть, ослабела, слегла. А через недолгое время ушла… Однако пока хворала она, рассказала своей родной бабуле, что бегала к лагерю вражьему, пряталась в укромное местечко, молитвой призывала на басурман кару небесную и просила защитить добрых людей от ига постылого.
