«Наступил февраль! Более двух суток простояли во льду бухты. Завели туда танкер и ждали, пока он выгрузится, а сегодня утром вывели его на кромку, что на виду у острова Завьялова, и снова остановились в ожидании подхода очередного судна. Циклоны, которые раньше часто заглядывали сюда и разгоняли лед, почему-то не появляются, температура воздуха падает, а море начинает покрываться ледовым саваном, к тому же скованным, без разводий и трещин, ничего хорошего не обещая. Скоро и нам предстоит настоящая работа.
За два дня стоянки в Нагаево единственный раз сходил к Вале, а без денег идти куда-либо не тянет.
Наши «прогулки» из Нагаево в Охотское море все удлиняются: если раньше ходили до мыса Алевина, то потом до 58 градусов северной широты, потом до 57, постепенно спускаясь все ниже. Ледообразование постепенно захватывает все более южную часть Охотоморья. Снова ведем «последний» танкер: льда было мало, потому послали еще один. Дай бог, чтобы он действительно был последним, как у попа жена.
Стояли в Нагаево порядком, даже до трех суток кряду, однажды так вмерзли, что сниматься пришлось на дизелях.
Что-то обострился мой гастрит: желудок слегка побаливал давно, с ноября еще, но сегодня так заныл, что пришлось обращаться к доктору, которая прописала болеутоляющие таблетки, и по ее совету взял ящик боржоми, буду им лечиться. Нервотрепок хватает, а они никак не способствуют скорому излечению. Идем во льду, сильно трясет, плохо писать, посему на этот раз закругляюсь.
Уже вечер, стоим со вчерашних девяти утра, и когда уйдем, не знаем: может, завтра, может, сегодня – стоим в постоянной готовности. Вчера около девяти вечера звонил домой, поздравил Светку с днем рождения. Переговорил со всеми, даже с Игорем Симоновым. Судя по веселым голосам, он был в гостях на дне рождения и веселье там было в полном разгаре.
Что-то Галя до постельного режима доболелась, говорит, что давление повышенное отчего-то, в остальном все в порядке, будто повышенное давление – что-то подобное комариному укусу, а ведь с него многие непотребности начинаются.
Вчера пытались с В. Половцевым развлечения ради попасть в какой-либо ресторан, но во всех приличных мест не было, удалось прорваться в «Северный», но там не было музыки, потому мы быстро оттуда ушли и сидели у меня до половины четвертого ночи. Он был со своим капитаном Г. Озеровым.
Вчера неудачно на коньках покатался, потянул ногу и сегодня хромаю.
Пришла календарная весна, но ничего не поменялось. Уже без малого две недели живем «без берега». На нас «наехал» танкер – неужели не заметил или обогнать пытался? – и натворил себе дел: «организовал» трещину длиной девять метров и к тому же стукнул друг о друга четыре судна, идя за нами в караване. За февраль «прогрессивка» (премия) «накрылась» определенно. В марте уже было столкновение в караване, так что как минимум тоже урежут, тем более что месяц только начался, а как там будет впереди?..
Двадцать пятого получил от Гали радиограмму о том, что Трубицин что-то предлагает мне, просил связаться с ним. На следующий день отправил ему письмо, объяснил обстановку – интересно, как он на это среагирует. Если до мая сможет подождать, сбегу с моря не задумываясь. Уже четырнадцатый год к нему привыкаю и никак привыкнуть не могу. Конечно, если на берегу приемлемой работы не найду, то еще долго придется болтаться по хлябям морским, никуда от этого не денешься, но при первом же удобном случае непременно сбегу. Работа как таковая меня устраивает, но отрыв от семьи переношу все тягостнее с каждой долгой разлукой. Пожить бы лет десять на берегу, дети подрастут и станут самостоятельными, тогда бы можно и еще поплавать до пенсии лет десять.
