Во время прохождения Певека по пути следования в настоящую точку вертолетом подбросили почту, на этот раз и я не остался внакладе. Дома все в порядке, с двадцатого Галя все же собиралась идти на работу в библиотеку, а Светку отправить в садик. Нагулялась Светка, больше двух месяцев «халтурила».
Вчера после суточной стоянки в Певеке снова вышли на трассу и сейчас вместе с «Владивостоком» по чистой воде ведем три танкера, один из которых двадцатитысячник.
Стоянка в Певеке – впрочем, как обычно – вылилась в сплошную «пьянку». Особо отличившихся трех-четырех «активистов» будем выгонять, а десяток получат выговоры и прочие причитающиеся «награды».
Не вижу смысла в таких заходах, в результате которых получается не отдых и разрядка, а сплошная нервотрепка и разложение команды. Сам за всю стоянку ни грамма «огненной воды» не принял, и было очень грустно наблюдать вершившийся разгул, словно клоунаду в театре абсурда. В море держатся по причине отсутствия «допинга», но стоит добраться до береговых магазинов, пускаются во все тяжкие.
Из дома ничего нет, хотя надеялся, как всегда, все-таки письма здорово помогают скрашивать скуку и вспоминать наиболее приятные моменты. Пытался поговорить по телефону, но связи не было с Владивостоком, наверное, атмосферные разряды помешали или необычно активное северное сияние.
Стоим на якоре посреди моря, сразу вспоминается стишок из детской поэзии Маяковского: «Капитану так обидно – даже берега не видно». В самую точку, про нас. Наша настоящая задача – обеспечивать проводку судов через перемычку у мыса Шелагского. Вчера около полудня подошли к Шелагскому и стали на якорь вблизи берега, спустили катер на воду и организовали сообщение с берегом для всех желающих походить по тундре, там ведь не наливают и магазинов поблизости нет. Я тоже часов шесть побродил, насобирал голубики, немного позагорал, благо день выдался солнечный и комфортный, и даже… искупался!
Температура воды около нулевой отметки, а в отдалении льдины плавают. На цыпочках медленно вхожу в обжигающую тело воду, ныряю и, проплыв две-три минуты, спешу к костру, не попадая зуб на зуб от охватывающей дрожи. Эдак я раз пять в воду входил – ничего, даже насморка не схватил. Последователей у меня не нашлось, приходилось лишь ловить взгляды удивленных спутников, что-то типа: «Ну, наш „дед“ дает!» Всем побывавшим на берегу прогулка понравилась.
Около полуночи вахтенные на мостике заметили дрейфующую мимо перевернутую лодку и рядом с ней человека. Пока спускали спасательный бот, взлетел наш вертолет и выловил неудавшегося утопленника из воды. Пришлось пожертвовать последней бутылкой спирта на приведение его в чувство, ожил бедолага.
Ночью снялись с якоря и семь часов вели судно до конца перемычки, после чего снова отдали якорь в ожидании очередного парохода и уже девять часов стоим. Вообще-то, здесь можно долго простоять, ледовая обстановка довольно благоприятная, и суда с усиленным ледовым классом, такие как «Пионеры» и лесовозы, могут легко проходить самостоятельно. Остаются танкеры, которые без нашей помощи не обойдутся. Скоро из Певека должен выйти «Память Ленина», и, наверное, поведем его очень далеко, за мыс Шмидта, поближе к Берингову проливу. С ними носятся, словно с малыми детьми: по два ледокола каждый танкер ведут. Ничего мудреного в этом нет: не дай бог, напорется на льдину и случится крупный розлив топлива в девственно чистых водах Ледовитого океана, тогда уже никому мало не покажется, весь мир будет на ушах от праведного негодования.
