Все переменилось в мгновение ока, недаром задержался с подходными радиограммами. Идем в Петропавловск не по чьему-то произвольному указанию, а из-за трагического случая, произошедшего на судне под самый занавес. Вот такой заключительный аккорд, который всю нашу навигацию испохабил.
Произошло столь печальное событие около 15 часов. Довольно неожиданно сорвался приличный шторм, и нос ледокола, рассекая встречные крупные волны, все больше стал погружаться в воду. При этом бак постоянно и сильно заливало, так что не было даже видно его очертаний. Через разные мельчайшие неплотности вода стала просачиваться во внутренние помещения. Для уменьшения заливаемости носовой части сбавили ход, оставили в работе четыре дизеля вместо восьми.
Кто-то сверху распорядился зачехлить места пропусков воды на баке. Операцию поручили двум опытным матросам во главе с боцманом, они опоясались страховочными поясами и направились на бак. Не знаю, что там и как произошло, но результат оказался таков: старшего матроса Пашу Кривицкого настиг удар волны с такой силой, что порвался страховочный пояс, который выдерживает в динамике сотни килограммов, а его, бездыханного, сразу же доставили в лазарет, где врачи пытались привести в чувство, но безрезультатно и сделать ничего для его реанимации не смогли: около 17 часов он скончался. Сообщили в пароходство и ждем решения о дальнейших действиях: что делать с телом, везти ли во Владивосток или же из Петропавловска его отправят родным, в европейскую часть страны. Пока же впереди Петропавловск: оформление трагического случая c заключением патологоанатома и составлением соответствующего акта гражданского состояния – свидетельства о смерти. Потеряем из-за трагедии не менее двух дней. Минут через сорок, около 22 часов, будем на рейдовой стоянке.
Почти трое суток простояли в Петропавловске в ожидании проведения всех необходимых формальностей, включая изготовление цинкового гроба. Вчера к вечеру привезли на борт этот ящик и сразу же снялись домой. Настроение у всего экипажа потухшее и придавленное, все пришиблены гибелью Паши. Застучали каретки пишущих машинок, печатаются обязательные объяснения в восьми копиях по несчастному случаю. А сколько волокиты впереди ожидает! Но парня уже не вернуть.
Полагаем подойти к четырем утра двадцать пятого октября.
10 ноября 1972 года! Уже больше года я живу дома. В середине ноября прошлого года встали на ремонт, который закончился в апреле сего года. Пятого мая пошли на север, к счастью, подослали дублера начиная с марта, с тем чтобы, освоившись, он мог принять мои дела. Дошли до Провидения, выгнали из бухты весь накопившийся лед, и тринадцатого мая я улетел домой. С пятнадцатого мая по одиннадцатое ноября дали заслуженный отпуск.
